Было, должно быть, часов около четырех, дождь перестал, и на небе с каким-то зимним великолепием разгорелся закат, как вдруг, перебив ход моих мыслей, во двор въехала двуколка с двумя седоками. То были, вероятно, фермеры, живущие по соседству, — рослые, здоровенные малые в плащах и высоких сапогах; когда они приехали, лица у них уже горели от выпитого вина, а уезжали они пьяные в стельку. Они долго сидели с Берчелом в кухне — и все это время без роздыха пили, горланили песни, и их разудалое веселье составляло мне своего рода компанию. Свечерело, огонь в камине запылал ярче, на деревянных панелях стен плясали и отражались красноватые блики. Свет в наших окнах виден был, наверно, не только с дороги, о которой упоминал Фенн, но и со двора, где дожидалась своих хозяев фермерская двуколка. В глубине комнаты, озаренной пламенем камина, спали мои спутники— один беззвучно, другой назойливо-шумно, один воплощение смерти, другой — опьянения. И не диво, что меня так и подмывало присоединиться к хору, доносящемуся из кухни; и так безгранична была одолевавшая меня скука, так нестерпимо ожидание, что я с трудом удерживался то от смеха, то едва ли не от слез.
Наконец часов, должно быть, в шесть громкоголосые менестрели вышли во двор: впереди, освещая путь фонарем, шагал Фенн, а за ним, поминутно спотыкаясь и сталкиваясь друг с другом, его гости. Они шумно вскарабкались в свою двуколку, один тряхнул вожжами, и тьма поглотила их так внезапно, так внезапно замолкли их голоса, что это было похоже на чудо. Я знаю, сама судьба оберегает пьяных, правит за них лошадьми и хранит их от всяческих бед, и уж, конечно, с этой двуколкой у нее было немало хлопот! Отъезжавший экипаж рванулся с места так резко, что Фенн, вскрикнув, едва успел отдернуть ногу из-под колес; потом он поворотился и нетвердыми шагами, размахивая фонарем, двинулся в глубь двора. Там, в распахнутых дверях каретного сарая, все тот же лохматый парень уже вытаскивал во двор крытую повозку. Если я хотел поговорить с нашим хозяином наедине, медлить было нельзя, другого случая могло не представиться.
Ощупью спустился я по лестнице и подошел к нему, когда он светил вознице фонарем и следил, как тот запрягает лошадей.
— Скоро мы с вами распрощаемся, — сказал я ему, — и я буду вам признателен, если вы накажете своему слуге подвезти меня как можно ближе к Данстейблу. Я решил ехать с нашими друзьями полковником Иксом и майором Игреком, а в окрестностях Данстейбла сойду: меня туда призывают неотложные дела.
К моему облегчению, он тот же час об этом распорядился, причем после выпивки, казалось, он сделался еще подобострастней и угодливей.
Глава XIV
Странствия в крытой повозке
Попутчики мои поднялись с трудом. Несчастный старик полковник делал все, точно во сне, решительно ничего не слышал, однако неизменно был до крайности учтив; с майора же еще не сошел хмель, и он был пьяно-плаксив. Мы выпили у камелька по чашке горячего чаю и, точно преступники, крадучись вышли на жгучий ночной холод. Пока мы были в доме, погода переменилась. Дождь перестал, ударил мороз. Когда мы выехали, молодой месяц стоял уже почти в зените, повсюду блестели затянутые льдом лужи, сверкали тысячи сосулек. Для путешествия ночь выдалась хуже некуда. Но за время отдыха лошадей подковали на шипы, и Кинг (так звали лохматого возницу) уверял, что доставит нас до места в целости-сохранности. Слово свое он сдержал; несмотря на неуклюжий вид, возница он был отменный: неустанно пекся о лошадях и безо всяких происшествий вез нас изо дня в день короткими перегонами, чтоб дорога была и для лошадей и для нас менее изнурительна.