Появление гостя не заставило ее прервать это приятное занятие - мельком взглянув на вошедшего, она резко повернулась к нему спиной и продолжала свое дело и свой укоризненный монолог. По правде сказать, ей показалось, будто она признала в приезжем одного из тех весьма полезных посланцев коммерческого мира, которые сами себя (а вслед за ними и слуги в гостиницах) именуют "путешественниками" par excellence <По преимуществу (франц.).> и которых прочий люд зовет разъездными купцами и коммивояжерами. Дело в том, что к клиентам подобного рода Мег питала особую неприязнь. В старой сент-ронанской деревушке не имелось ни одной лавки, и вышеупомянутые торговые эмиссары ради пользы дела обосновывались в отеле, то есть в новой гостинице, посреди быстро растущего и соперничающего с деревушкой поселка, за которым укрепилось название Сент-Ронанские воды. Редко какого отбившегося от своих купца случай или тяжкая необходимость вынуждала остановиться в Старом городке, как к тому времени стали называть место около замка, где находилась резиденция Мег. Поэтому, едва успев заключить, что наш путник принадлежит, вероятно, к этому неприятному для нее сословию, Мег вернулась к своему прежнему занятию и, не подавая виду, что заметила вошедшего гостя, продолжала свои укоры по адресу отсутствовавших служанок:
- Ах, Бннни, дрянная девчонка! А эта негодница Эппи, вот чертово отродье! Еще одной тарелки не хватает! Да они меня скоро совсем по миру пустят!
Приезжий повесил свои мешки на спинку стула и молча ожидал какого-нибудь знака приветствия. Наконец, уразумев, что если он хочет привлечь внимание хозяйки, то - будь он даже призраком, которому не полагается начинать беседу, - ему придется заговорить самому, гость обратился к Мег со следующими словами:
- Я вижу как будто мою старую знакомую, миссис Маргарет Додз?
- Ну и что с того? А вы-то сами кто? - буркнула Мег, с еще большим рвением продолжая тереть медный подсвечник. Холодный тон ясно указывал, как мало интереса вызывала в ней беседа.
- Я, почтенная миссис Додз, путешественник, которому хотелось бы остановиться здесь дня на два, на три.
- А по-моему, вы ошиблись, - заявила Мег. - Здесь вашим мешкам и сумкам не место; не туда вы заехали, приятель, вам надо перебраться пониже.
- Вы, видно, не получили моего письма, миссис Додз? - спросил приезжий.
- А как мне было его получать, по-вашему? - возразила хозяйка. - Почтовую контору-то у нас забрали, перевели вниз, к этим самым водам или как их там.
- Да ведь это рукой подать, - заметил приезжий.
- Ну, значит, и вам туда идти недалеко, - ответила хозяйка.
- Так ведь если бы вы послали за моим письмом, - сказал молодой человек, вы бы узнали...
- В мои годы мне больше узнавать нечего, - отрезала Мег. - Если люди хотят мне что-нибудь сообщить, пусть передают письмо Джону Хислопу, посыльному: он по этой дорожке ходит взад-вперед " уже лет сорок. А у почтовой начальницы, как ее там внизу величают, письма могут себе лежать в окошке вместе с булками и пряниками хоть до первого мая, пока не пропадут вовсе. Буду я руки об них пачкать! Подумаешь - начальница! Шельма продувная! Я-то отлично помню, как она приносила покаяние, когда, не дождавшись свадьбы...
Приезжий рассмеялся и вовремя для доброй славы начальницы почты успел перебить хозяйку и объяснить, что направил сундук и свои удочки ее верному другу посыльному, а сам надеется, что она не прогонит со двора старого знакомого; ведь не может же он ночевать в пяти милях от Сент-Ронана, когда знает, что синяя комната у нее стоит пустая.
- Удочки! Старый знакомый! Синяя комната! - с удивлением повторила Мег.
Оглянувшись на приезжего и наконец удостоив его некоторым вниманием, она спросила:
- Так, значит, вы не разъездной купец?
- Нет, - сказал путешественник, - я разъезжаю по другим делам.
- Ну, одно скажу - я рада этому. Терпеть не могу слушать, как они ни с того ни с сего вставляют английские словечки. Впрочем, я знавала среди них и порядочных людей. Ну, и что с того? Это случалось, правда, еще в те времена, когда они останавливались здесь, как прочие степенные люди. А с тех пор, как они всем выводком друг за дружкой, словно стая диких гусей, перекочевали вниз, в тот новомодный отель, у них в "гостиной зале", как они выражаются, такие делишки, слыхала я, стали твориться, каких не учинят и пьяные молодые лэрды.
- - А это все потому, что там нет вас, миссис Маргарет. Уж вы бы навели у них порядок!
- Ах, хитрец, ловко ж ты придумал, как обойти меня! - воскликнула Мег.
Тут она оборотилась и удостоила его более пристального и внимательного рассмотрения, чем вначале.
Наружность приезжего говорила, казалось ей, в его пользу. Это был человек хорошего сложения, ростом, пожалуй, выше среднего, а возрастом - между двадцатью пятью и тридцатью годами. На первый взгляд ему легко было дать все тридцать. Но, вглядевшись попристальней, вы начинали думать, что горячее солнце каких-нибудь иных стран, более жарких, чем Шотландия, а быть может, и перенесенные лишения и горести, не согласуясь с бегом времени, отметили его лицо печатью заботы и зрелости. У него были прекрасные глаза и зубы; прочие черты лица едва ли можно было назвать красивыми, но зато в них выражались ум и проницательность. Он отличался той спокойной и в то же время далекой от неуклюжести и жеманства свободой обращения, которая считается главным признаком джентльмена. Судя по простоте одежды и по отсутствию при нем слуг, его нельзя было признать за человека богатого, однако Мег не могла сомневаться, что по сословию он был выше обычных ее постояльцев. Пока добрая хозяйка предавалась этим наблюдениям, ее все мучило какое-то смутное чувство: ей казалось, будто она уже видела своего гостя раньше, но когда и при каких обстоятельствах - этого она совершенно не могла припомнить. Особенно озадачивало ее холодное и саркастическое выражение его лица: ей никак не удавалось связать это выражение с воспоминаниями, которые в ней пробуждала наружность приезжего. Наконец, со всей любезностью, на какую она была способна, Мег сказала ему:
- Или я видела вас прежде, сэр, или это был кто-то очень на вас похожий. И откуда вам знать про синюю комнату, раз вы впервые в наших краях?
- Вовсе не такой я чужак здесь, как вы пред полагаете, Мег, - дружески заговорил приезжий. - Меня ведь зовут Фрэнк Тиррел!
- Тирл! - воскликнула Мег с великим удивлением. - Не может быть! Неужели вы Фрэнси Тирл, тот сорванец, что ловил здесь рыбу и лазил за птичьими гнездами семь-восемь лет тому назад! Да нет, Фрэнси был совсем мальчишка!
- - А вы прибавьте семь-восемь лет к возрасту этого мальчишки, Мег, вот и выйдет как раз тот человек, что стоит сейчас перед вами, - грустно сказал приезжий.
- Пожалуй, что и так, - сказала Мег, бросая взгляд на отражение собственного лица в медном кофейнике, начищенном ею до такого блеска, что он вполне мог сойти за зеркало. - Да, пожалуй, что и так: все люди стареют, прежде чем умереть. Все-таки сдается мне, мистер Тирл - ведь мне теперь не годится называть вас просто Фрэнси...
- Зовите меня как хотите, хозяюшка, - сказал приезжий. - Я уж давно не слыхал, чтобы кто-нибудь звал меня именем, напоминающим о прежней ко мне ласке, и нынче оно звучит для меня приятней княжеского титула.
- Ну тогда, мастер Фрэнси - если такое наименование вам не обидно, - вы, я надеюсь, не набоб?
- Нет, нет, по чести могу вас в этом уверить, мой старый друг. Ну, а если бы я был набоб?
- А ничего; только я, пожалуй, попросила бы вас проехать подальше, где бы вам служили хуже, чем у меня. Ох, эти набобы! Весь наш край они заполонили! На двадцать миль в округе поднялась из-за них цена на кур и яйца. Да мне-то что? Почти все они селятся внизу, у источника. Им, видите ли, эта вода помогает, а то у них цвет лица медно-красный и требует промывки, совсем как мои кастрюльки, которых никому, кроме меня, не отмыть.