- Ну, моя милая, - сказал Тиррел, - из всего этого я заключаю, что мне можно у вас остаться и пообедать.
- Почему же нет? - отозвалась миссис Додз.
- И что мне отведут синюю комнату на одну-две ночи, а то и дольше того?
- Ну, этого я не знаю, - ответила хозяйка. - Синяя комната у меня самая лучшая, а кто тянется к лучшему, тот не из самых бедных на этом свете.
- Это уж воля ваша, хозяйка. Определяйте сами, сколько хотите, - сказал приезжий, - а я пока схожу, присмотрю за конем.
- Добрый человек и к своей скотине добр, - промолвила Мег, когда приезжий вышел из кухни. - Что-то в нем всегда было особенное, в этом мальчишке. Ну, и к худу же он изменился лицом с тех пор, как я видела его в последний раз! Зато в память былых времен я угощу его отменным обедом!
Со свойственной ей решительностью Мег взялась за соответствующие приготовления и так погрузилась в кулинарные дела, что две служанки по возвращении под хозяйский кров избегли жестокого выговора, который в награду за их пресловутое неряшество и небрежность уже готовила им госпожа. Она простерла свою любезность до того, что, когда Тиррел пришел в кухню за своими сумками, она по всем правилам отчитала Эппи: "Почему эта неповоротливая лентяйка не снесла вещи джентльмена к нему в комнату?"
- Благодарю вас, хозяюшка, - сказал Тиррел, - "о в этих мешках у меня акварельные наброски и рисунки, и я предпочитаю перенести их сам.
- Значит, вы еще занимаетесь этим делом? - спросила Мег. - Ужасную грязь разводили вы из-за них встарь.
- Я не могу жить без рисования, - сказал Тиррел, беря свои сумки.
Затем служанка, как положено, проводила гостя в его уютную комнату. Вскоре, к его удовольствию, заботливые руки Мег поставили на стол целое блюдо котлет с овощами и кувшин превосходного эля. В виде признательности за оказанную честь Тиррел попросил Мег принести ему бутылочку, запечатанную желтым сургучом. "Если у вас, конечно, еще остался тот прекрасный кларет", прибавил он.
- Остался! Еще бы не остаться! - сказала Мег. Я его не всякому подаю. Ах, мастер Тирл, опять вы взялись за прежнее! Раз вы зарабатываете на жизнь рисованием, как говорите, так стаканчик рому с водой обошелся бы вам дешевле, а пользы принес бы столько же. Впрочем, конечно, поступайте сейчас по-своему, а то потом, может быть, и не придется.
Позвякивая ключами, Мег выплыла из комнаты и, переворошив весь погреб, вернулась с бутылкой такого кларета, какого ни в одной гостинице не подали бы самому королю, и притом даже по королевской цене. Хозяйка почувствовала себя вполне вознагражденной, когда приезжий заверил ее, что букет этого вина он помнит и по сей день. Проявив таким образом свое гостеприимство, она удалилась, предоставив гостю спокойно наслаждаться всем тем, что красовалось на столе.
Но на сердце у Тиррела лежала тяжесть, которой не снять было ни хорошим угощением, ни даже вином: ведь вино не в силах развеселить душу, если в ней кроется тайная горесть и противится его оживляющему влиянию. А Тиррел только что вернулся в края, которые любил в ту прекрасную пору, когда юность и веселье внушают нам счастливые надежды, так редко сбывающиеся с наступлением зрелости. Он подвинул стул в амбразуру старинного окна, поднял раму, чтобы насладиться свежим воздухом, и, окидывая взором места, которых не видел в течение последних бурных лет, обратился мыслями к былому. Перед ним уходил вниз конец опустевшей деревни, и развалины ее домов кое-где выглядывали из-под одевавшей их густой зелени. Еще ниже на лужайке расположилась окруженная кладбищенскими крестами церковь святого Ронана, а дальше, у впадения сент-ронанского ручья в реку, протекавшую по широкой нижней долине, белели в закатных лучах новые, либо только что выстроенные, либо еще недостроенные дома вокруг целебного источника.
"Время меняет все вокруг нас. Как же любви и дружбе пережить наши жилища и сооружения?" - таков был ход естественных, хотя и избитых мыслей, нахлынувших на Тиррела.
Он сидел, погрузясь в мрачную задумчивость, когда их течение нарушил приход услужливой хозяйки.
- Я надумала предложить вам чашку чая, мастер Фрэнси, - просто так, ради старого знакомства. Велю этой вертушке Бинни подать сюда чай и сама заварю его. Как! Вы еще не допили вино?
- Я больше не буду пить, миссис Додз, - ответил Тиррел, - и прошу вас забрать бутылку.
- Забрать бутылку, когда вы не выпили и половины! - сказала Мег, темнея лицом. - Вино-то, надеюсь, здесь ни при чем, мистер Тиррел?
В ответ на этот вопрос, заданный почти во враждебном тоне, Тиррел стал смиренно уверять хозяйку, что кларет у нее "безупречный, даже превосходный".
- Так почему ж вы его не допили? - резко бросила Мег. - Незачем спрашивать вина больше, чем вам может пригодиться. Вы, верно, думаете, у нас тоже заведен такой "табльдот", как они там, внизу, называют свой новомодный общий стол? Мне сказывали, что все прокисшие остатки ставят у них в буфет: в бутылке вина на самом дне, а у каждой на горлышке привязана бумажка, чтобы знать, кто из постояльцев ее хозяин. Так они и стоят в ряд, словно докторские лекарства. И в самой полной из них вина не наберется на одну честную шотландскую мерку.
- Наверное, - заметил Тиррел, стараясь в угоду своей старой приятельнице поддержать ее предубеждения, - наверное, вино не так уж хорошо, чтобы хотелось выпить полную меру.
- Вот-вот, дружок, а ведь те, что торгуют им, могли бы не скупиться. Они свое вино получают за бесценок, и оно наверняка не видывало ни французских, ни португальских виноградников. Так вот, говорю я вам, здесь у нас не новомодный отель, где бутылку оставляют на завтра, если гостю не под силу с ней справиться. Раз вино раскупорили - надо его пить, если оно, разумеется, пробкой не пахнет.
- Вполне с вами согласен, Мег, - сказал постоялец, - но я много проехал сегодня и разгорячен ездой. Лучше мне не доканчивать бутылку, а выпить чашку чаю, что вы мне посулили.
- Ну, тогда все, что я могу сделать, это отставить бутылку в сторону - для вас из этого вина получится завтра подливка к дикой утке. Вы как будто говорили, что останетесь здесь на денек-другой?
- Вы не ошиблись, Мег, таково мое намерение, - ответил Тиррел.
- - Хорошо, будь по-вашему, - сказала миссис Додз. - Тогда хоть вино не пропадет, однако, можете мне поверить, дружок, такому кларету не часто приходится кипеть в кастрюльке. А помню я времена, когда вы, не боясь головной боли, вытягивали до дна целую бутылку, а то и две, если вам удавалось у меня выклянчить вторую. Впрочем, вам тогда мог пособить братец - ах, веселый был мальчик Вэлентайн Балмер! Вы тоже были лихим пареньком, мастер Фрэнси, Скольких хлопот стоило мне держать вас обоих в узде, когда вы, бывало, затеете что-нибудь! Но вы-то были чуточку поспокойней, чем Вэлентайн. И какой красивый был мальчишка! Глаза - прямо алмазы, щеки - что розовый цвет, волосы пышней, чем куст вереска. До него ни на ком не видела я бакенбард - впрочем, нынче всякий норовит обойти цирюльника. А смеялся он так, что мертвого поднимет! И бранили-то его, и хохотали над ним, и ни на кого другого не глядели, когда этот Вэлентайн жил здесь. Как теперь поживает ваш братец Вэлентайн Балмер, мастер Фрэнси?
Тиррел опустил глаза и только вздохнул в ответ.
- Ах, вот что! - воскликнула Мег. - Неужели бедный мальчик так рано покинул наш горестный мир? Увы, всем нам идти одним путем: все мы - битые кувшины, рассохшиеся бочки, все мы - сосуды с течью, и не удержать нам в себе вина жизни, нет, где уж там! А этот бедный мальчик Балмер, не был ли он родом из Балмер-Бэй, той гавани, где выгружают голландскую водку, как вы полагаете, мастер Фрэнси? Там еще и черным чаем торгуют... А чай-то, что я вам приготовила, как он вам показался, мастер Фрэней?
- Чай превосходный, хозяюшка, - ответил Фрэнсис Тиррел.
Однако по тону, каким это было сказано, ей стало ясно, что она затронула в разговоре предмет, пробудивший в нем неприятные мысли.