— Я был у шерифа, — невозмутимо ответил капитан.
— У шерифа? — теперь настала очередь удивляться Уиллу.
— Да, у сэра Томаса Блоунта. Я провел ночь в Гилдфордской тюрьме, откуда меня выпустили не более двух часов назад. Потерпи минуту, и ты узнаешь всё, что со мной приключилось вчера.
Уилл внимательно, не разу не перебив капитана, выслушал его рассказ, но когда он закончил, неодобрительно покачал головой.
— Бьюсь об заклад, эта девчонка вскружила тебе голову, если ты напрочь позабыл о деле.
— Чёрт побери, Уилл, это несправедливо по отношению к ней — ведь она спасла мне жизнь.
— Фу! Я уверен, если бы ты не связался с ней, твоя жизнь не оказалась бы в такой опасности. Я всегда считал, что ты неисправимый сентименталист.
— Не стану отрицать последнее. Но ты совершенно напрасно упрекаешь меня в том, что я пренебрегал делами. У меня остался камзол мистера Лэйка.
— Вот так добыча! — усмехнулся Уилл.
— В одном из его карманов оказалось пятьдесят гиней, а в другом — золотая с бриллиантами табакерка, которая стоит никак не меньше того. Думаю, я оставлю её себе на память.
Но Уилл не желал смягчаться.
— А девчонке ты позволил уйти, так ничего и не получив с неё, — недовольно проворчал он.
— Да, ничего существенного, — согласился капитан и вздохнул. Ты, конечно же, прав, Уилл. Я неисправимый сентименталист. Таким уж я, наверное, родился, — закончил он и вновь вздохнул.
