Ис. Гольдберг
Сентиментальная повесть
Глава I
Цыганка зацепила руку Калерии Петровны и торопливо заговорила:
— Не жалей, не жалей, золотая! Всю судьбу твою вижу, всю правду тебе скажу!.. Не жалей, бриллиантовая!
У цыганки было худое измученное лицо, и глаза ее беспокойно бегали по сторонам. В глазах цыганки лежала усталость.
— Не жалей, серебряная!..
Славка со стороны поглядывал на мать и на цыганку. Славке было весело и смешно. Вот мать вся трепещет и волнуется и жадно слушает эту чужую женщину, которая что-то врет и забавно тычет грязным пальцем в белую холеную руку матери. У матери даже на лице яркие красные пятна пошли, так же, как это бывало, когда она ссорилась с отцом. Славка ухмылялся.
— Червонный твой валет... — нараспев говорила цыганка, — кавалер твой у сердца твоего. И ждет тебя огромадное счастье... Счастливая ты, даже и сказать не можно!
Мать смущению улыбается и нехорошо взвизгивает.
— Любит он тебя, бриллиантовая, желает тебя и выходит обоим вам полная удача...
— Ну-ну! — притворно сердилась Калерия Петровна, — ты наскажешь! Глупости! Ты лучше о будущем...
— А будущее у тебя золотое, бриллиантовая моя!.. В шелках ходить будешь, в золоте!..
— Славка! — спохватившись, оглянулась на сына Калерия Петровна, — ты что здесь торчишь? Пошел бы ты на улицу, поиграл бы!
— Ишь, какая! — сморщился насмешливо Славка и нагло поглядел на мать. — Ишь, ловкая! Мне тоже хочется послушать...
— Иди, иди! — выпроводила Калерия Петровна мальчика. Цыганка, слащаво улыбаясь, подхватила:
— Ступай, золотой! Ступай, счастливый! Я матушке твоей судьбу роскошную выворожу. Я и о твоей судьбе, раскрасавчик, погадаю!..
— Ведьма! — дерзко крикнул Славка и нехотя вышел из комнаты.
На улице буйствовала весна. Земля подсыхала и под молодым напористым солнцем исходила в томной неге. Влажный воздух был как молодое вино — он слегка кружил голову и от него становилось радостно и легко. Забросанное рваными лоскутьями белых облак, небо проглядывало умытым и голубело, словно только-что окрашенное свежей и сочной лазурью.
Славка вышел за ворота. Улица простиралась в обе стороны в полуденной сутолоке. Проносились автомобили, шли люди, бежали дети. Собака, отбившаяся от хозяина, остановилась возле Славки и приветливо повиляла хвостом.
— Усь! — воспользовался Славка случаем и натравил ее на прохожую старуху. — Усь ее!..
Старуха пугливо шарахнулась от собаки в сторону и огрызнулась на Славку. Славка рассмеялся.
Но собака убежала, старуха, сердито ворча, прошла своей дорогой, и Славке стало скучно. Он повернулся, чтобы войти в калитку. А мимо него в это время проходил письмоносец, нагруженный тяжелой кожаной сумой и связкой газет. Славка насторожился. Славка вспомнил, как месяц назад такой же письмоносец принес матери письмо от отца. И мать, прочитав письмо, скомкала его, швырнула на пол и заплакала злыми слезами. Позже Славке удалось узнать, что отец, уехавший ненадолго, теперь совсем не вернется. Так говорили соседи, жалостливо поглядывавшие на Славку и с осуждением произносившие непривычное Славке слово:
— Бросил...
Это слово зацепилось в памяти Славки и он повторил его матери:
— Мам, а папка нас насовсем бросил?!
Калория Петровна возмутилась, побагровела от злости и обиды.
— Это надо еще доказать, дурак, кто кого бросил!.. Не говори гадостей!
— Я знаю! я знаю! — обрадовался Славка, видя волнение матери.
Калерия Петровна больно отодрала Славку за уши и поставила в угол...
Письмоносец проходил дальше. Славка вдогонку спросил его:
— Синельниковым письмов нету?
— Нету! — на ходу бросил письмоносец.
Славка сорвался с места и побежал домой.
— Нету нам письмов! — с порога закричал он. Мать вздрогнула. Цыганка быстро оглянулась. Она прятала в карман какой-то сверточек.
— Чего ты кричишь, как сумасшедший?! — накинулась Калерия Петровна на сына. — Какие там письма? Садись и сиди смирно!..
— Ты верь мне, бриллиантовая! — торопливо говорила цыганка, оглядываясь и собираясь уходить. — Я тебе такое счастье нагадала, лучше не надо! Тебе и твоему красавчику... А нет ли у тебя, золотая, сапожек лишних, моему бы Ромке!.. Обносочков каких-нибудь!.. Нету?.. Ну, живи счастливо...
Цыганка вышла из комнаты. Калерия Петровна пошла ее провожать. Славка озорно крикнул:
— Ведьма!.. У-у!..
Отца Славка любил больше, чем мать. Отец время от времени приносил домой вкусные вещи и весело шутил с сыном. Про отца Славка знал: когда-то папа воевал на настоящей войне, носил острую саблю и разъезжал на лихом коне. Иногда мать в ласковые и нежные минуты называла его «ваше благородие». А он сердился, показывая глазами на Славку, и приказывал матери молчать.