Проще всего сказать: «Вот империя, приходящая в упадок», мы такое уже наблюдали тысячи раз. Можно сказать: «По мере упадка империи те народы, которые были вытеснены и погрязли в нищете, стремятся вторгнуться в центр», — но и в этом нет ничего нового. Однако каждая рушащаяся империя имеет свой «аромат», свою атмосферу, которую нельзя передать одними разговорами о неясности перспективы.
И в данном случае, конечно, мы наблюдаем Империю на грани развала, потому что сейчас идет процесс захвата ее Сириусом, который сам вот-вот станет жертвой внутреннего взрыва, — и теперь настало время перейти к следующей и, возможно, более важной части моего рапорта.
В результате длительного контакта с нами, в результате того, что мы долго и неторопливо давали образование Амбиен Второй, в Сирианской империи теперь произошел перелом: развивается самокритика и идет осмысление своей роли, своих мотивов, своей функции. Сириус буквально созрел, чтобы задать себе коренной вопрос, единственный имеющий смысл вопрос: для чего мы? Сирианская империя, в одну из своих стадий сокращения, когда ее территория уменьшилась на девяносто процентов, раскололась на две основные фракции. Одна поддерживала Амбиен Вторую в изгнании и других членов Большой Четверки, которые последовали за ней. (Эта лишенная власти Большая Пятерка провела в изгнании, совсем недалеко, на своей Планете Тринадцать, почти два С-года, что равно пятидесяти В-годам.) Данная фракция требовала обратиться к нам, к Канопусу, с просьбой о получении фундаментального образования, чтобы понять Закон Необходимости. Другая же фракция тем временем приняла решение о том, что следует выяснить возможность обретения Морали (так у них это называется) и преждевременно пришла к убеждению, что уже овладела подлинными ценностями. Эта фракция, за тот (короткий) период, пока была на вершине власти, с энтузиазмом расширяла свою территорию, захватив не только те планеты, которые Сириус до того колонизировал и бросил, но и те, которые вообще не колонизировали ранее, считая их недостаточно ценными. Но в этом новом духе «Морали», в котором они считали себя носителями благодеяний, даже планеты второго и третьего разряда были захвачены и (хоть и неохотно) оказались членами Сирианской империи.
Поскольку Сириус считал себя носителем новых благодеяний, так по-новому представляя себя, его жертвы перестали отличать это последнее расширение империи от ее предыдущего расширения, потому что оба они сопровождались потоками самовосхвалений, так что практически разницы не было никакой. Вы уже заметили, конечно, что эта фракция Сириуса является хорошей иллюстрацией того закона, на который вы обратили наше внимание: правящий класс, если он поддался собственной риторике, вряд ли продержится долго. Эта фракция, выступавшая против Большой Пятерки (члены которой находились кто в изгнании, кто в тюрьме, но идеи которой оказывали мощное влияние на народ, несмотря на отсутствие любых каналов связи), не могла ничего противопоставить идеям Большой Пятерки, и из конца в конец империи все распевали лозунги о Законе Необходимости и о Морали. Однако вскоре почти каждому стало очевидно, что ничего не меняется: империя вовсю расширяется, и планеты становятся жертвами беспощадной эксплуатации, как обычно, под аккомпанемент Риторики. Оппоненты Большой Пятерки, которые без конца совещались, какие бы выбрать нужные слова, чтобы ее дискредитировать, вдруг обнаружили, что их соперники дискредитированы самой жизнью, потому что болтовня о Морали ничего не изменила. Члены Большой Пятерки снова собравшиеся вместе в изгнании на своей Планете Тринадцать, уже поняли, что они в тысячный раз обмануты — обмануты своими собственными словесными формулировками. Но теперь, однако, возник новый фактор, а именно — наше влияние на Амбиен Вторую, и его было не уничтожить, потому что наша связь была, по сути дела, не физической. Члены Большой Пятерки, в своей вынужденной изоляции размышляя о ходе событий, пришли к осознанию, что сами виноваты в дискредитации Канопуса: они воспользовались словами, искажающими и извращающими то, что символизирует Канопус, пропагандировали Канопус преждевременно и необоснованно; но это обстоятельство не изменило, просто не могло изменить сути Канопуса и того, что он может дать. И теперь Большая Пятерка твердо усвоила истину, что когда Сириус будет готов, Канопус всегда окажется рядом, он всегда готов помочь. И Большая Пятерка, понимая это, прекратила выпуск новых манифестов, прокламаций, тезисов, анализов ситуации, что делалось раньше постоянно, потому что из всех уголков империи к ним постоянно прибывали самые разные секретные посланцы диссидентских групп, среди которых, конечно, были — и сейчас есть во множестве — шпионы оппозиции, желавшей раздобыть письменные материалы, дабы воспользоваться ими в своих целях, и, конечно, желавшей также воспользоваться многотысячелетним опытом Большой Пятерки. Но в обществе всегда есть также историки, архивариусы, регистраторы и мемуаристы разного рода. Так что изоляция Большой Пятерки относительна.
Но ее члены больше не позволяют себе ни единого слова возбуждающего, вдохновляющего, провокационного, риторического типа.
Как довольно часто говорят они сами, — болтать заранее значило бы захлопнуть дверь реактора после того, как электроны уже вылетели.
А тем временем вся Сирианская империя охвачена азартом слов, фраз и лозунгов, все они в свое время были сказаны Большой Пятеркой, доставлены сюда, когда члены Большой Пятерки находились на этапе увлечения идеализмом и Моралью, теперь же они вышли на новый этап, они отреклись от прежних своих речей; весь Сириус охвачен лихорадкой слов, и империя разрастается отчаянно, лихорадочно, отчасти потому, что в стране нет сдерживающего и умеренного руководства, которое осуществляла Большая Пятерка, а те, кто их сменил, опираются только на личные старания зацепиться при власти, а эти их старания не имеют под собой прочного основания, во-первых, оттого, что рост империй имеет свою инерцию, а во-вторых, оттого, что нынешние правители Сириуса — этот сброд и оборванцы, и безродная галактическая шваль, если такие бывают, — попали в плен своей собственной риторики и больше не видят разницы между истиной и своей же пустой болтовней.
А все словесные формулировки, которыми они пользуются, появились в тот период, когда под влиянием Большой Пятерки шло обличение Морали, и все они — самого высокопарного, жеманного, сентиментально-тошнотворного типа, какой только возможен, все основаны на закреплении Морали. Признаюсь вам, до этой поездки на Волиен я был уверен, что уже наслушался в своей жизни самого худшего, что только бывает, в области словесных миазмов.
Когда вы приезжали сюда, — так недавно, даже в исчислении времени по-волиенски, — вся молодежь разраставшегося высшего и среднего классов имела образование и мечтала найти себе место в управленческой машине империи и находила его. Образование соответствовало ожиданиям, ожидания соответствовали достижениям.
Но за истекшие тридцать лет, со времени последней войны Волиена с группой диссидентов с Сириуса, которые намеревались использовать эту слабеющую империю как плацдарм для своей собственной авантюры, — Волиен тогда победил, но дорогой ценой, ведь та «победа» основательно ослабила Волиен и лишила его возможности восстановиться, — и вот с тех пор перед образованной молодежью встала очень трудная проблема их собственного будущего. Их образование все еще базируется на прошлом опыте: то есть, на убеждении в моральном превосходстве Волиена над малыми народами. Год за годом молодые люди заканчивают учебные заведения, полностью подготовленные практически, но в основном морально к управлению, администрированию, консультированию, руководству другими, и вдруг оказывается, что они не находят себе применения в обществе. Также из-за жестокости той войны, из-за лживой пропаганды с обеих сторон, которую так быстро развенчала «сама жизнь», последующие поколения молодежи оказались не готовы анализировать пропаганду, как отечественную, так и со стороны любого противника. Такое умение, конечно, полезно, но болезненно для умов.