С любопытством выслушав несколько утомленного Романа, Малинка заявила, что - подумать только! - теперь ей почти все понятно и лишь по-прежнему вызывает недоумение пренебрежительное отношение ее собеседника к вопросу о Вечной Душе. "Вполне очевидно, что природа человека тройственна, сочетая в себе животное, разумное и духовное, - не моргнув глазом, выдала она. - Я не берусь определить их процентное соотношение (это у каждого по-разному), однако в том, что Душа существует, мне сомневаться не приходится! И удивительно, почему такой умный и... и симпатичный мужчина, как Роман, находит это смешным".
Ответом ей был сокрушенный вздох "умного и симпатичного мужчины", который вяло поблагодарил за столь лестное суждение о его внешних данных и умственных способностях, но не преминул заметить, что если его настойчиво призывают поверить в нечто несуществующее - например, в запасное сердце или третью почку - то он может только улыбнуться. "У меня есть тело, есть такая странная штука, как мозг, - сказал он, - а вот что касается "души", то, извини, такого органа я не имею. И при этом не считаю, что раз нет, то непременно нужно придумать".
Произнеся эти слова, Роман и не подозревал, что подставился и что им придется на некоторое время поменяться ролями. Быстро перекинув ногу, устроившись поперек седла и повернувшись всем корпусом к молодому человеку, Малинка предоставила своему коню возможность идти, как ему вздумается, а сама с жаром принялась растолковывать фон Хетцену-младшему, что, по ее мнению, к чему. В основе ее рассуждений лежало древнее и принципиально не опровергаемое предположение об ответственности конструкции типа "мозг" и за рациональное, и за иррациональное в поведении человека. Младшая Королевна довольно бойко оперировала научными, теологическими и философскими терминами, причем в дебри не лезла, а выражала свои мысли вполне доходчиво. Роман не собирался как-то запутывать девушку, но было трудно удержаться от проверки, когда в одном из своих пассажей она проглядела очевидную дуаль, никак ее не прокомментировав. Вежливо прервав энергичную речь Королевны, он заметил, что для телесной и духовной сущностей толкование понятий "разумность, рациональность" может совпадать, а может и различаться до полной несовместимости; следовательно, имеется треугольник с устойчивой вершиной, но имеющий два основания, которые к тому же располагаются в разных плоскостях... Как она это объяснит?
Объяснить удавалось либо начав бесконечное философско-мистическое словоблудие, к чему надо было обладать определенной склонностью, неопределенной начитанностью и отличной памятью, либо доказав известную самостоятельность мышления. Малинка продемонстрировала нечто третье - ее толкование было настолько решительным и бойким, что Роман заподозрил девушку в распевании чужой и хорошо заученной песни. Первым делом она разрушила гипотетическую конструкцию собеседника, отломав и отбросив одну из плоскостей, а оставшийся треугольник разделила горизонтальной чертой посередине, мимоходом предупредив несколько озадаченного Романа, что эта воображаемая линия есть обозначение нашей мыслительной субстанции. Ее движение между вершиной треугольника ("Душой") и его основанием ("Телесной Природой") и определяет степень эволюции человечества вообще или уровень развития данной конкретной личности. У пещерного существа с его каменными топорами и полуплеменной организацией праобщества линия мозга очень мала она фактически сведена к точке, в которой зачатки духовности почти не просматриваются. Тело и его чисто физиологические потребности контролируют все поведение, которое устремлено исключительно на выживание или на его идеал, то есть, выживание как можно более комфортное. Если же взять другую крайность - современную творчески организованную индивидуальность типа, скажем, Кристофера Эйми ("...я видела фильм о нем и... и его личной жизни..."), то здесь получается обратная картина: духовное развитие приняло гипертрофированные формы, планка застыла у самого основания, и груз возвышенно-чувственного намертво задавил почти все естественные желания живого организма ("...Эйми сутками находится за музыкальными инструментами или дирижерским пультом, плохо питается, не выходит на прогулку... дальше я не буду...") "Предположим, в этом что-то есть, - многозначительно заметил Роман, - однако схема получилась уж больно простая! Построен странный "аморфный" лифт, в котором разместились, постоянно тесня друг друга, Тело и Душа; на заданной вертикали имеется пункт "А" и пункт "Б", определен вектор движения, а дальнейшие выводы напрашиваются сами собой..." - "Разумеется, направление движения вектора не может быть подвержено сомнению, - очень важно подтвердила Малинка с чуть ли не профессорскими интонациями в голосе, - однако обязательная поступательность развития должна сочетаться с "принципом маятника". Важно не только местонахождение "лифта", но и наличие у него свободного хода, сглаживающего неизбежные перекосы!" - "Говоря другими словами, - лукаво осведомился Роман, - достопочтенному Кристоферу Эйми не мешает регулярно совершать продолжительные пешие прогулки, наслаждаться природой, устраивать традиционные застолья с обильной закуской и выпивкой, завести многочисленных друзей, которые эти застолья будут с охотой посещать; начать интересоваться хорошенькими женщинами, а может, и создать собственную семью, пока еще позволяет возраст, да? А когда появится желание поработать, то "маятник" послушно даст обратный ход, и все будет в порядке!" - "А почему нет? - Малинка недоуменно приподняла брови. - У него тогда будет более счастливая уравновешенная жизнь, и здоровье обязательно поправится..."
Роман разочарованно вздохнул, но, чтобы не обидеть Младшую Королевну, нейтрально пожал плечами с одновременным наклоном головы, означавшим: "Ну, может, оно и так..." Вообще-то, большего от этой девочки и ожидать было трудно - хорошо еще, что она умеет более-менее связно рассуждать на серьезные темы. Оставалось задать необходимый вопрос и выяснить, не высказывала ли она соображения рыцаря Сержа, кои он выстрадал к сорока годам, а затем поделился ими с Малинкой, дабы окончательно завоевать девичье внимание.
Младшая Королевна немедленно ответила, и в ее искренности сомневаться не приходилось. С огорчением она поведала, что Серж придерживается абсолютно иных взглядов, с которыми ей трудно согласиться. Выяснилось также, что и самому рыцарю его собственное мировоззрение не доставляет удовольствия, ибо оно отличается полным безверием и крайним пессимизмом - и это при его ровном характере и жизнелюбии! "Я неоднократно пыталась на него повлиять, - пожаловалась девушка, - но он к моим словам всерьез не прислушивается. Правда, - добавила она, и лицо ее прояснилось, - он ни к кому не прислушивается". - "А как насчет обратного влияния?" поинтересовался Роман. В ответ тяжело вздохнули: "К сожалению, все, кто проявляет ко мне интерес, и те, к кому иногда проявляю интерес я, в конце концов, обязательно начинают строить на мне какие-то свои расчеты..." - "И Серж?" - осторожно уточнил сын Командора. - "И он, - с грустью поведала Малинка, - причем порой кажется, что именно это и занимало его больше всего". - "А знаешь, - все так же медленно продолжил Роман, - кажется, моя сестра положила на рыцаря глаз". - "Ты так думаешь? - встрепенулась Малинка. - А... а мне показалось, что наоборот". - "И с конкретной целью?" - "Наверняка, но, уверена, не имеющей отношения к чувствам". - "Странно, что вы почти не общались друг с другом. Моя сестричка умница и к тому же замечательная собеседница!" - "Она могла подумать, что я просто ревную, Малинка снова улыбнулась, но на этот раз лишь уголками губ, - а это неудачное начало для близкого знакомства. И... и еще, честно говоря, я ее немного побаиваюсь".