– А ну, ребята, волоки его в Тайный Приказ. Там князь-кесарь с ним разберется.
И пропал, бедолага, и следа от него не осталось, только память в народе, что был такой мученик. Но сохранились слова его, те самые, что ныне стыдливо латинскими буквицами маскируют. Слова эти гранитным камнем в наше сознание впечатались. В самый базис его, в менталитет. Отныне без них никуда. А чтобы помнил о них народ простой, пишут их сейчас всюду: и мелом на стене, и красками на заборе, и огненными буквами, как на пиру Валтасаровом. И про шапки высокие меховые народ помнит: стали называться они у нас «боярской оппозицией» или просто «боярками».
Я снова открываю глаза, протираю виски. Нет никаких бояр, и гвардейцев царевых тоже нет. Есть только наряд милиции на площади, который с загулявшим прохожим разбирается. А на заборе, что грузовой двор отделяет – слова эти самые, заветные есть. Откуда они? И не в них ли сокрыт ответ на самые главные вопросы нашей жизни? Спорят философы. Годы спорят, десятилетия. И все у них так, да не эдак.
Что это было? И что все это значит? Реинкарнация, мать ее так? А может быть память генетическая, что порой в каждом из нас пробуждается. И какой во всем этом смысл? «Эллины ищут мудрости, Иудеи – чуда». А что ищу я? Чего жажду? Истины или просветления? Пора, пора к психиатру.
Однако пришло время просыпаться. Ночь подходит к концу, блекнут звезды. Алеет восток. Наливается багрянцем полоска неба над горизонтом. Скоро начнется работа. И замигал на панели огонек вызова.