Вдруг его рванули те же маленькие руки, которые он уже успел полюбить:
— Очнись! Что с тобой?! Сделай что‑нибудь! — требовала Бланка. Она будто забыла о своей способности летать, о том, что именно она минуту назад задумала их гибель.
Роберт мгновенно включил мотор и, рванув на себя штурвал, до упора нажал педаль газа.
Маленький двигатель дико взвыл.
Надвигающаяся плоскость земли — их несло на прибрежные дюны — стала нехотя проваливаться вниз, но все же скорость была слишком большая — не погасить, не уйти от земли!
Планер Роберта, выйдя из крутого пике, ударился по касательной о берег, подпрыгнул и, пробежав несколько десятков метров, уткнулся носом в песок.
— Жива? — спросил Роберт, утирая кровь с разбитого лица.
Их в последний момент выбросило из кабины. Небесная лыжница опустилась на землю плавно, будто на невидимых крыльях, а его проволокло, ударило лицом о травяную кочку.
— Ты… ты что? — губы Бланки дрожали. — Зачем ты так?.. Ты же мог убиться.
Глупо улыбаясь, Роберт потянулся к девушке, стал целовать ее губы, глаза, волосы.
— Не надо, — прошептала Бланка. — Не трогай меня. Ты заразишься… Я слышала. Об этом говорят солдаты охраны.
— Пусть, — Роберт мотнул головой. — Ничего не боюсь! Лишь бы быть с тобой. Здесь. И чтоб одни, на весь мир — одни.
Губы девушки слабо шевельнулись, отвечая на его настойчивые ласки.
Потом они лежали на теплом песке возле согнутой стойки шасси. Бланка, намочив в океанской воде косынку, вытирала ему с лица кровь.
— Вы ушли из поселка, да? — спросил Роберт, возвращаясь к страшной действительности. — Почему? Вам бы оказали помощь.
— Бог мой, какой ты наивный! — воскликнула девушка. — Конечно же, мы пытались понять, что случилось, связаться с людьми. Мы думали, началась атомная война. Потом одна парочка молодоженов вспомнила, что у них есть транзисторный приемник. Мы включили его и убедились: с миром ничего не произошло, беда приключилась только с нами…
В глаза Бланки, утратившие отчужденность и страх, вернулась боль пережитого.
— Дэвид поправлялся быстрее всех. К тому времени наш поселок потонул в безобразной сельве, которая за несколько недель захлестнула все вокруг, уничтожила дорогу. Дэвид взял у соседей машину и решил пробиваться за помощью. На второй день он вернулся. Дэвид собрал нас и рассказал, что зона взрыва ограждена колючей проволокой и охраняется. Еще он сообщил, что к нашему поселку направляется отряд военных, которыми командует высокий худой полковник…
— Я так и думал — Хьюз, — пробормотал Роберт.
— «С ними, — сказал брат, — идут трое штатских, по–видимому, ученые». Он видел также бронетранспортер с целой кучей аппаратуры и две санитарные машины. «Я уверен, — заявил Дэвид, — что мы стали жертвами какого‑то дьявольского эксперимента. Нас без нашего согласия сделали подопытными кроликами. Поэтому глупо и наивно ждать помощи от военных и тех, кто им служит. Если нас и не посадят в клетки, то уж во всяком случае будут держать под замком, замучают анализами и всевозможными исследованиями, а затем могут и уничтожить, как ненужных свидетелей. Или упекут в сумасшедший дом. Надо уходить! Нам никто не поможет…» Так сказал мой старший брат, и все с ним согласились. Мы спрятались в сельве. Военные вернулись ни с чем. Они до сих пор ищут нас, но больше с вертолетов…
— Теперь все переменится, — горячо заверил девушку Роберт. — У вас появился друг. Я потребую, чтобы вас оставили в покое. Если понадобится, я обращусь к самому президенту…
— И тоже попадешь в сумасшедший дом, — прервала его речь Бланка. — Не делай этого. Ты погубишь и себя, и нас.
— Но ведь вам наверняка можно помочь! — воскликнул Роберт. — Лучшие врачи мира…
Он вдруг споткнулся на слове.
«А ведь Бланка права, — с тоской подумал Роберт. — Врачи по приказу Хьюза прежде всего займутся мной. Поставят диагноз: алкогольный психоз или что‑нибудь помудренее… Наверное, брат Бланки прав… Единственное, что еще хоть чего‑то стоит в нашем мире, — это свобода. Пусть иллюзорная, ненастоящая, больная, но свобода…. Я невольно обману и предам несчастных, если попробую вмешаться…»
— Не думай о нас, — сказала Бланка. — Не мучай себя. Нам уже не поможешь. Мы постепенно уходим. На той неделе заболела тетушка Женевьева…
— Нет, нет, — Роберт покачал головой. — Облучение, вопреки ожиданиям наших спецов, вызвало положительную мутацию. Она подстегнула эволюционные процессы в живых организмах, вскрыла кладовые резервов… По своим возможностям вы не нелюди, а сверхлюди.
Бланка взглянула на часы, грустно улыбнулась:
— Мне пора… — она махнула в сторону Опухоли. — Уже поздно. Отец и Дэвид будут волноваться.
— Я боюсь тебя потерять. — Роберту перехватило горло. — Нас так странно свела судьба. В небе… Мы потянулись друг к другу. И вот… не хочу расставаться, боюсь.
Бланка ласково коснулась его щеки.
— Мне рассказывала мама: судьба на первых порах помогает влюбленным… Главное, чтобы никто из… твоих не узнал о наших встречах.
— Как же я найду тебя? Завтра, послезавтра?
— В небе, только в небе. Твою машину починят, и ты прилетишь сюда. А я к тебе. Я буду встречать тебя. Там… Где убегала… А теперь отвернись, пожалуйста. Мне надо взлететь.
— Зачем? — удивился Роберт. — Ты стыдишься того, о чем во все времена мечтали люди?
— Не знаю, отвернись. Когда я лечу, я будто голая.. Я прошу тебя.
— Да, конечно, — Роберт отвернулся. Через минуту сверху, из тускнеющей глубины, послышалось:
— Буду ждать…
Роберт побрел к планеру. Ступив несколько шагов, он с удивлением заметил, что его покачивает, как после изрядной попойки. Только эйфория была совсем другая. Не всемирно–расплывчатая, а конкретная, с лицом и голосом любимой, которая уносилась сейчас в тревожные и поэтому враждебные ему пространства. Как жить дальше?! Как уберечь Бланку и себя в этом кошмарном мире? Что противопоставить полковнику Хьюзу и тысячам ему подобных мутантов? Так что же противопоставить им?! Их с Бланкой любовь — слабенькую, трогательно похожую на новорожденного теленочка, который пытается удержаться на расползающихся ногах и готов упасть даже от дуновения ветра. Нет… Этим их не проймешь… Они уважают только силу. Силу рождает ненависть. Значит, надо учиться ненавидеть.
Роберт вызвал по браслету связи Стивена.
— Сломался планер, Стив, — сказал он, стараясь, чтобы голос звучал беспечно. — Бери вертолет и гони сюда, к бухте.
И как ни горьки были его мысли, какими ни зловещими казались страхи, сквозь пепельный свет ночи, сияние лунной дорожки, раскинувшейся на усталой спине океана, сквозь каждую высокую звездочку поступали а этот час к нему со всех сторон тепло и ощущение смысла жизни: у него есть Бланка!
НЕ ЛЮДИ
«Начинаю отсчет времени», — будто из‑под земли сообщил Хьюз. Очертания полковника странно менялись. Он колебался и опадал, а то вновь вытягивался во весь свой непомерный рост, будто форму заполняло не тело, а дым.
Унылая равнина простиралась перед ними во все концы. Нигде ни деревца, ни кустика. Камни, песок, сухие пучки травы.
«Сейчас мы их поженим, — засмеялся Хьюз, — мою огненную крошку и твоего Змея. Породнимся с тобой…»
«Остановись! — крикнул Роберт. — Я знаю твою крошку. Она когда‑то сожгла Хиросиму и Нагасаки. Выключи адскую машинку!»
«Поздно… Одиннадцать… семь… четыре…»
«Стой! Нам негде спрятаться!»
«Зачем тебе прятаться? — хихикнул Хьюз. — Ты же смерти искал».
Он на глазах уменьшился, юркнул в какую‑то норку.
В следующий миг над равниной взошло второе солнце. Но не успело оно разгореться, как жуткая тьма начала жадно поедать огненное тело, расти вширь и вверх, придавая знакомому грибовидному облаку образ Змея. Монстр вырастал на глазах, переполняясь атомным пламенем. В следующий миг от него отделился протуберанец выброса. Затем другой, третий… Многокилометровый огнедышащий Змей плевался струями звездного вещества, после которых оставались черные полосы дымящейся земли. Все ближе и ближе кинжальные удары Змея. От нестерпимого жара вспыхнула сухая трава…