- Только попробуй что-нибудь вякнуть, и я превращу твою жизнь в ад, - шёпотом пообещал я девушке, выталкивая её вперёд себя.
Айдзава-сан, едва увидев Момоко, бросилась в слёзы и сгребла её в охапку. Сама же девчонка и ухом не повела: полнейшее безразличие.
- Спасибо! Спасибо, что позаботились о ней, Сэто-сан! Простите, что от нас было столько хлопот! - распричиталась женщина, закончив обливаться слезами. Она сильно склонилась передо мной, не поднимая взгляда, и мне пришлось окликнуть её:
- Пожалуйста, выпрямитесь. Ничего страшного.
- Простите...
- Всё в порядке. Может, зайдёте на чай?
Я был готов уже распрощаться с непоседой Момоко и её изрядно подвыпившей матерью, но какое-то странное внутреннее чувство заставило меня остановить пригласить их в дом. Как знать, а вдруг я вижу их в последний раз? По-хорошему, я должен был сообщить обо всём, что случилось, в соответствующие службы. И я ещё не решил до конца, как поступить. Но, прежде чем предпринимать какие-то действия, мне хотелось бы получить ответы на несколько вопросов, которые мучили меня уже не первый час.
Айдзава-сан, которая уже было отвернулась, вцепившись в плечо своей дочери до побеления костяшек, и направилась в сторону дома, вдруг остановилась и неуверенно обернулась:
- Простите, Сэто-сан. Вы очень добры, я не могу...
- Я настаиваю! Пожалуйста, проходите. Я заварю кофе.
Я отошёл в сторону, открывая проход в свой дом. Этот шаг был необходим, чтобы взрастить решительность женщины. И мой план сработал. Айдзава-сан тепло заулыбалась и снова поклонилась. Отпустив хрупкое плечо дочери, она просто взяла её за ладошку и повела за собой вглубь моего дома, как малое дитя. А та, особо не сопротивляясь, засеменила следом, и лишь проходя мимо меня, вдруг резко обернулась, украдкой оттянула мизинцем нижнее веко и показала язык:
- Нэ-э!
Глава 3
Глава 3
Усевшись за столом перед дымящимися кружками с кофе, первые несколько минут мы хранили молчание. Я поглядывал на Айдзаву-сан, она - на свою дочь, а та, в свою очередь, в открытую пялилась на меня. Казалось, это могло продолжаться целую вечность, но мой выходной не резиновый, и тратить его на пустое молчание я не хотел.
- Айдзава-сан... - я осторожно окликнул женщину. - Почему ваша дочь оказалась в моём доме?
- Простите, Сэто-сан! - та вновь склонила голову и, не боясь обжечься, крепко обняла горячую кружку ладонями. - Такого больше не повторится. Это моя вина!
- Ничего. Зато у меня столько вопросов... Вы даже и не представляете.
Я заулыбался и, отхлебнув немного кофе, поморщился: горький, как моя жизнь. Момоко, заметив это, беззвучно хихикнула. Я покосился на неё, но не стал затягивать с расспросами.
- Как давно ваша дочь вернулась из Кореи?
- Всё очень сложно... - замялась Айдзава-сан. Она сцепила пальцы в замок и уставилась на скатерть. - Простите, Сэто-сан, я не могу вам всего рассказать.
Неудовлетворённо хмыкнув, я повернулся к Момоко, которая теперь, поглощённая ковырянием краски с внешней стороны кружки, вроде, не придавала нашей беседе никакого значения.
- Знаете, кажется, лучше всего мне позвонить в соответствующие службы. Посмотрите, что случилось с вашим ребёнком. Посмотрите на себя.
Я поправил очки, глубоко вздохнул и отодвинул от Момоко кружку с кофе, чтобы та наконец прекратила с ней играть и обратила на меня хоть маломальское внимание. Я сделал это чуть резче, чем намеревался, отчего горячий напиток, плеснувшись через край, оставил на столе дымящуюся лужицу. Тогда Момоко невозмутимо ткнула в неё пальцем и принялась выводить незамысловатые узоры.
- Вы видите, Айдзава-сан? - я уставился на женщину с укором, больше присущим взрослому человеку, нежели обычному юноше вроде меня, особенно учитывая то, что моя собеседница была в два с лишним раза старше. Но я просто не мог заставить себя замолчать и воздать дань уважения возрасту. Не в этот раз.
- Я вижу это уже шестой год, - обронила женщина и вдруг заплакала.
Она закрыла лицо руками, прямо как Момоко, когда та плакала в этой же кухне прошлым вечером. Видя это, я прослезился и сам, и мне стало нестерпимо жаль старую женщину. Раньше она всегда была в приподнятом настроении, казалась сильной, неунывающей и жизнерадостной. И то, в каком состоянии она теперь сидела передо мной, просто не укладывалось в голове. Как будто Айдзаву-сан кто-то подменил. Или - сломал ей жизнь несколько раз кряду.
Вновь обратив внимание на Момоко, я не увидел на её лице ни капли сочувствия или сожаления. Лишь абсолютное спокойствие, разбавленное увлечённостью, с которой она размазывала кофе по моему обеденному столу.