Глядя в потолок под звуки редкого дождя, я воссоздал в воображении образ повзрослевшей Момоко. Призрачная девушка искренне улыбалась мне, время от времени дразнясь и показывая нежно-розовый острый язычок. Маленькая девочка во взрослом обличье. Кто же ты для меня теперь - несносная младшая сестрёнка, или заколдованная принцесса, которую я, как порядочный принц, должен спасти?
Бз-з-з-з... Бз-з-з-з.
Настойчивое дребезжание мобильного телефона отвлекло меня от посторонних мыслей. Потянувшись, я стащил его с полки и поднёс к глазам.
Входящий вызов.
- Слушаю! - сухо бросил я в трубку, едва успев поднести её к уху.
- Привет, Сэто! Ты не забыл о нашем уговоре? - встретил меня бархатистый голос школьного товарища.
- Уговоре... А! Прости. Чуть не забыл. У меня в голове сейчас такой бардак... - отвечая, я сел в кровати и несколько раз поклонился, зная, что меня никто не видит.
- Значит, встреча отменяется?
- Ни в коем случае! Я приду. Ты уже в мастерской?
- С самого утра!
Я бросил мученический взгляд за окно. Плечи и спина похолодели, а живот неприятно скрутило: сидеть бы дома, не зная забот. Но уговор есть уговор.
- Хорошо. Скоро буду, Шериф.
- Пока, Сэто!
Я негромко хлопнул крышкой телефона и отложил его на полку. Да, мы договорились о встрече в выходной день, но разве я мог представить, что всё не заладится с самого рассвета? Пожалуй, об отдыхе можно забыть.
Одевшись по погоде, я покинул дом и дважды проверил, хорошо ли закрыл дверь. Не хватало мне ещё одного сюрприза по возвращении. Оглянувшись на окна соседского дома, я заметил между занавесок любопытствовавшее смазливое личико, которое тут же скрылось, едва мы встретились глазами. И отчего-то вдруг стало тепло и хорошо, несмотря на хмурое небо и сгущавшийся туман.
Пройдясь пешком по главной дороге, я свернул на тропинку и пересёк редкий перелесок. Совсем скоро в отдалении показался средних размеров ангар, формой напоминавший лежащую на земле половину бочки. Я привык бывать в этом месте, ведь именно здесь проводил львиную часть своего времени мой давний товарищ по имени Дайске. Он предпочитал, чтобы все называли его лишь по имени, минуя фамилию или прозвища. Насчёт последних всё ясно - в детстве он получил травму, из-за которой стал хромать на одну ногу, при ходьбе расставляя их колесом. Поэтому в школе его немедленно окрестили Ковбоем, коим он остался до самого выпуска. Я же называл его Шерифом, потому что это, мне казалось, звучало в разы солиднее.
Подойдя ближе к ангару, я услышал привычные завывания рокеров из радиоприёмника, и хоть Дайске не вышел мне навстречу, я не сомневался, что он на своём рабочем месте.
- Дайске! - крикнул я, не успев ещё заглянуть за двери.
- Привет! - вдруг откуда-то из-за спины вынырнул мой товарищ и, крутя в руке гаечным ключом, свободной рукой махнул в сторону входа в ангар. - Заходи. Я скоро освобожусь.
- Извини за беспокойство, - пробормотал я, шагая под полукруглые своды. В противовес сырой свежести, здесь царили совсем другие запахи: ароматы машинного масла и смазки, отчётливый душок бензина и кисловатый привкус ржавчины.
Пока Дайске, одетый в запачканный рабочий комбинезон, присел рядом с поваленным набок велосипедом, отчаянно закручивая какую-то гайку, я прошёлся по периметру ангара, водя тоскливым взглядом по стенду с инструментами, каким-то расчерченным схемам, контейнерам с металлоломом и прочей дребеденью, которую мой друг так любил складировать в ожидании особенного дня, когда что-нибудь из этого пригодится. Но когда я дошёл до самого конца зала, где стояла большая крылатая махина, накрытая огромным покрывалом, моё сердце вдруг радостно ёкнуло.
- Уже почти готово? - спросил я, обернувшись к Дайске. - Эта штука уже совсем здоровая, в прошлый раз была меньше.
- Ага. Прикрутил крылья. Скоро буду красить!
- Так и не дашь посмотреть, да?
- Только в день испытаний! Не раньше! - парень оставил велосипед в покое и, забросив гаечный ключ в задний карман, вытер руки куском тряпки и по-ковбойски подковылял ко мне. - Малышка скоро увидит небо. Дай мне всего несколько дней, а затем - подождём, пока уйдёт тайфун, и ты увидишь самое большое чудо в своей жизни.
- Не сомневаюсь.
Я улыбнулся, глядя на то, с какой любовью и заботой Дайске поправил покрывало на спящем самодельном аэроплане, о красоте которого я был наслышан сотни раз.
- Два с лишним года, подумать только, два года... - задумчиво пробормотал Шериф. - И девять месяцев.