- Она права. Я ничтожество, - прошептала она.
- Нет! Это не так! Ты...
- Ещё как ничтожество! Правильное слово! - процедила Кимико. - Своровала у меня кулон, чтобы подарить своему ненаглядному придурку! Думала, что я не замечу, да?
- Кулон?..
- Маленький такой самолётик, Сэто-кун. Ах, не говори, что ты об этом ничего не знаешь! Да, он был моим, и я хотела подарить его тебе сама! А она, узнав о моих планах, своровала его!
- Это правда? Момо-тян! Это правда?
Я попытался отстраниться, чтобы посмотреть Момоко в глаза, но она обхватила меня так крепко, что я не смог пошевелить и рукой.
- Да какая уже разница, столько лет прошло! - выкрикнул я в лицо Кимико, на что она лишь расхохоталась.
- Столько лет! Столько лет, а ты всё ещё в дурачках!
Яростно сверкнув на солнце позолоченными серьгами и браслетами, Рыбка Вакин всплеснула руками и скрестила их на груди.
- Ах, Сэто-кун! Как бы я хотела обсудить кое-что с глазу на глаз с твоей ненаглядной, да ведь она ни с кем не говорит! Такая несчастная, будто у неё у одной такое горе! Эгоцентричная воровка!
- Что?.. О чём ты? - я прищурился. Сердце так сильно затрепыхалось в груди, что могло бы оставить ушибы на нежной щеке Момоко, если бы только та не расцепила объятия, поворачиваясь к сопернице лицом.
- О, теперь она смотрит! - усмехнулась Рыбка Вакин. - Что, Айдзава, думаешь, я не скажу? Спустись на землю! Ты не единственная во всём мире такая мученица! Все теряют близких! Все без исключения! И только ты у нас такая особенная, которая наплевала на всех, кроме того, кто будет тебя трахать!
- Прекратите сейчас же! - взорвался я криком, сам не свой от злости.
Я встал между девушками, удерживая их от возможной драки, и только тогда мой взгляд, скользнув по взлётной полосе, достиг ангара Дайске. Глаза тут же ослепило пламя, которое, окутав собою строение и стоявшую рядом крылатую машину, изрыгало в небо клубы сажи.
Пожар.
- Дайске!
Я хотел броситься к ангару, вступившему в отчаянную схватку с пламенем, но мне не удалось сделать и шага. Ноги будто пустили корни глубоко в землю. И всё, что мне оставалось - лишь в ужасе кричать, чувствуя, как пересохшее горло обжигают слёзы. Мысли покатились кубарем, для меня разрушился весь мир.
Что вообще происходит?
Где Дайске? Он не мог сгореть! Или... Или мог?
Кто подстроил пожар?
Пока я, тяжело дыша, взирал на пламя, на его фоне вдруг появился плечистый силуэт. Его черт издалека было не разглядеть, но он направлялся к нам уверенной красивой походкой.
- Что за... - выдохнула где-то рядом Кимико.
А мои слова застряли в груди, прилипнув к мечущемуся сердцу. Однако в тот момент, когда силуэт, подходя ближе, попал под лучи вечернего солнца, в нём я узнал школьного друга, облачённого в непривычный глазу парадный костюм с галстуком, запонками и начищенными до зеркального блеска туфлями.
Его ноги, обычно выгнутые в коленях колесом, не мешали гордой неспешной походке. Я уже видел эту картину раньше, когда Дайске, устав от насмешек одноклассников, впервые пытался исправить в себе хоть что-нибудь. Он вставал на ноги и изнемогал от боли, стараясь ступать строго по тонкой линии, начерченной мелом на тротуаре.
Глядя на Дайске в этот вечер, я чувствовал его боль. Она лилась в мою душу через его блестящие от влаги глаза, сквозь сжатые от напряжения зубы и ходящие ходуном желваки. Он испытывал адскую боль, от которой отказался годы назад. Но сегодня, видимо, он решил иначе.
Огрубевшие от труда руки держали букет, собранный мною всего сутки назад. Бережно и трепетно, боясь ненароком уронить, словно это не цветы, а новорожденное дитя.
- Накагава... - робко начал он, подойдя ближе.
Девушка поражённо уставилась цветы. Похоже, всё это представление для неё стало без малого перебором.
- Накагава, - повторил он, наслаждаясь звучанием имени. Его голос стал чуточку спокойнее. - Не злись, но я слышал, о чём вы говорили с Сэто на горячих источниках той ночью, в коридоре. И... прости, да, я урод. И только и думаю, что об идиотской технике! И одеваюсь, как неудачник! Вернее... Знаешь, это всё в прошлом. А теперь... я другой. Ради тебя.
Дайске повернулся лицом к пламени, которое с громким дребезжащим воем облизывало рабочий ангар и едва увидевший свет аэроплан. В этот момент я заметил в друге детства ещё одно новое отличие: на месте длинных, спускавшихся раньше до самых плеч волос теперь торчали в разные стороны неаккуратные коротенькие пучки. Из моей груди вырвался непроизвольный вздох.
- Дайске!.. - прошептал я одними губами, с болью глядя на то, что он натворил. Он лишил себя всего, он отказался от своей личности всего за один вечер, он изменил всё, к чему привык. Хотя, похоже, планировал это уже давно.