Слизовский прервал его лихорадочные, суматошные воспоминания; вид у него был кислый.
— Очень скверно. Из Бреста они уехали куда-то на юго-восток. Настоящий цирк. Накроили фронты, два генерала получили высокие назначения. Один из них — ваш друг! Генерал Домб-Фридеберг. Ему достался весь центральный участок Вислы! В общем, предлагаю пробираться на Ковель. Согласны? Чрезвычайно рад. Майор Лещинский, распорядитесь насчет отъезда.
26
— Какой сегодня день? — спросил Фридеберг.
Ни Минейко, ни шофер не знали. Фридебергу казалось, будто воскресенье. Наверно, потому, что погода стояла великолепная. Неподалеку, на сползающем по обрыву деревенском кладбище, золотилась грива порыжевшего клена, дальше, внизу, сверкала Висла, обрамленная с того берега полосой солнечного песочка, еще подальше виднелась голубоватая зелень леса и темнеющий горизонт. И вдобавок у Фридеберга было радостное ощущение свободы, как будто заботы, обязанности, огорчения остались позади, как будто и на самом деле закончилась тяжелая неделя изнурительной канцелярской службы и теперь воскресенье, солнце и травка, и рядом с тобой два друга, и в течение нескольких часов можно и даже нужно забыть о хмуром понедельнике. Ведь неделя, которая вихрем пронеслась над Фридебергом, давала ему право на такую передышку. Сколько дней он гонялся за Домб-Бернацким? Сколько раз он, как милости, выпрашивал в штабах группок, дивизий, отдельных бригад разрешение связаться по телефону или телеграфу со ставкой и узнавал, выяснял, умолял о каком-нибудь приказе? Домб-Бернацкий был неуловим, ставка иногда отвечала, но неопределенно или отрицательно. Фридеберг привык к неудачам, и, как оказалось, не в них было самое худшее. Больше всего он натерпелся, когда в конце концов вымолил себе новое назначение.
Вероятно, это произошло восьмого? А может быть, девятого? Трудно поверить, будто всего два или три дня тому назад. С утра друг из Скаржиска предоставил ему на четверть часа телефон. Как выяснилось, он соединил Фридеберга не со ставкой, а с штабом Центрального фронта. Фридеберг повернулся к своему другу, повторил название фронта, спрашивая глазами, возможно ли это, существует ли такой фронт. Друг пожал плечами, существует или нет, не все ли равно.
В штабе Центрального фронта очень обрадовались, узнав, что нашелся такой генерал, который не знает, куда себя девать. В течение пяти минут Фридеберг получил гораздо большие полномочия, чем когда-либо смел мечтать… В связи с разгромом северной группы армии «Пруссия» и ее беспорядочным отступлением к переправе под Мацеевицами, особенно же в связи с недостойным поведением командующего армией, который неумело маневрировал своими силами и после поражения бежал на самолете, штаб Центрального фронта поручает Фридебергу принять командование всеми — повторено: всеми — войсками, находящимися к западу от Вислы между Пилицей на севере и Нидой на юге, организовать и координировать их отход на Вислу, где немедленно занять оборону.
Фридеберг поперхнулся, когда разговор с штабом закончился. Он посмотрел на друга. Тот скептически улыбался.
— Ну что ж, поздравляю… как Фош, в последнюю минуту… ты теперь мой начальник… Какие будут указания?
— Не дури, старик! — Фридеберг встал, в голове у него шумело. Он выглянул в окно, далекие сосны на пригорке, в небе самолет, одинокий и грозный. — Прежде всего нужно… прежде всего нужно… — Фридеберг не выдержал, ему была неприятна кислая усмешка друга, он шмыгнул в сени, оттуда в садик, бегал от забора до куста сирени, рвал мясистые листья, бессмысленно мял их, дергал усы. Его призвали, как Фоша… Март восемнадцатого года, гремит немецкая артиллерия, через Дуллан переваливают толпы солдат из разбитых английских дивизий, в ратуше заседают мрачные генералы и министры, Хейг уже беспокоится, хватит ли ему кораблей, чтобы бежать в Англию, Петэн думает о линии Луары…
Эта вычитанная в чьих-то дневниках картинка приводит его в кратковременный, но бурный восторг. Надо прежде всего выяснить фактическое положение… Томашувская группа, три разбитые дивизии и еще не бывшая в деле кавалерийская бригада. Они должны находиться где-то под Варкой. Группа, обороняющая Радом, — состав неизвестен. Келецкая группа, кажется, отступает. Ну и скаржиская группа, три неполные дивизии в боях.
— Ну, однако, однако… самое меньшее шесть дивизий, хоть и разбитых, хоть и неполных, хоть и отступающих… Великая сила! — Фридеберг возвращается в домик. Его друга там уже нет.