— Человек вылупился!
Коля чуть не заплакал от обиды. Это второй раз захотелось плакать. Тогда — из-за Светки, а теперь — из-за яичной скорлупы. И даже не из-за скорлупы, а совсем по другой причине. Кто он теперь? Ну кто?
Опять всё рыцарство начинать сначала?
Смотрит — Мады нет. Маду нянька куда-то утаскивает. Воспользовалась тем, что он упал в скорлупу и получилась суматоха.
Коля хотел быть сейчас самым смелым в отряде, поэтому кинулся на подмогу к Маде. Что было сил. Даже чуть в другую кастрюлю не упал, с редиской.
Но тут вмешался Саша-Аркаша. Он раньше всех успел к няньке. Остановил её и сказал: «Нехорошо вы, нянька, поступаете, нехорошо. Вам объяснили, что такое лагерь, а вы опять за своё. Нарушаете порядок. Систематически».
Мада тоже была готова заплакать от обиды, что нянька хотела её увести.
В общем, всё кондитерское производство пережило ряд потрясений. Это дядя Саша так сказал.
Но потом производство потихоньку наладилось. Пошли в ход шприц, гирька, кисточка и электрическая духовка. А Саша-Аркаша скомандовал, чтобы поскорее развозили хлеб. И ребята начали развозить хлеб. В раздаточной выдали редиску и порции масла.
Митя и Гриша заварили чай в котле. Поглядели на приборы, нажали кнопки и заварили.
Кастрюлю со скорлупой помощники тёти Глафиры перенесли в угол, чтобы кто-нибудь случайно туда не упал. Засыпали муку — будут готовить оладьи. Положат на сковородки, и оладьи запыхтят, как паровозы.
Из хлеборезки выбежал Леванёнок. Крикнул: «Сколько ещё резать хлеба?» Тётя Глафира ответила, что пока достаточно. А то будет засыхать. Лучше потом дорезать свежего.
Леванёнок сказал Коле:
— Приходи в хлеборезку. Моя машина как зверь работает.
Коля кивнул — ладно, придёт. Леванёнок спросил:
— А что за шум был? Кто-то куда-то упал, что ли?
— Это я упал. В скорлупу.
Леванёнок не стал смеяться. Он только снял кусочки скорлупы, которые на Первыше ещё остались.
Это придумал Саша-Аркаша. Людмиле Фёдоровне его план понравился.
И вот Саша-Аркаша приглашает няньку к столу. Пускай нянька позавтракает с ребятами.
Нянька вначале отказывалась, стеснялась. Но потом села.
Саша-Аркаша вместе с ребятами, которые выделены были обслуживать «зал» (это кондитер дядя Саша так говорил— «зал», хотя столовая была открытая), принесли няньке вилку и ложку. Подкатили на тележке хлеб.
На другой тележке подкатили тарелку с кашей и редиской. Вазочку с маслом и тарелку с оладьями и сметаной.
Все обслуживают няньку, стараются. Пускай поглядит, как ребята всё сами умеют делать.
Потом прикатили тележку с чашками и чайником. Налили няньке горячего чаю.
А под конец вышли из кухни Коля и Мада. Принесли ватрушку. Нянька обняла их. И видно было, что она взволнована. По-настоящему. Очень! Говорить не может от волнения.
Тогда Коля сказал:
— Джеид джидан.
Нянька признала свою ошибку в отношении лагеря. Коля тоже умеет признавать свои ошибки. Критика.
Глава 10
Фестиваль лагерной песни. Конкурс. Сколько готовились, волновались…
Первый отряд единогласно решил, что солисткой будет Нина, хотя песню для праздника ещё не выбрали. У Нины — голос. Просто настоящий голос, которым поют настоящие певицы.
Она пела этим голосом в интернациональном клубе на сцене.
«Как меняются люди…» — подумал Коля. Тамара Григорьевна в Измайлове была совсем другая, мама — здесь, в лагере, когда они катались на водяном велосипеде, а Нина — в интернациональном клубе на сцене.
Интересно, когда это происходит с ним? Когда он улучшается? В какие минуты своей жизни?
Первый отряд наконец выбрал для фестиваля песню, бодрую и весёлую, о здоровье. Вадим предложил: чтобы песня получилась совсем бодрой и весёлой, звонить в колокол. Достать для этого рельс.
— Можно,— согласился Саша-Аркаша.— Достанем рельс.
— Или кастрюлю из кухни,— сказал Митя.— Тоже колокол.
— Можно и кастрюлю,— согласился Саша-Аркаша.
Достали рельс и начали отдельно его репетировать, без хора и солистки. Били по рельсу камнем и слушали.
Баянист сказал, что ему надо настроиться под рельс баяном. Получался какой-то «симинор». А надо было не «симинор».
Попробовали большую кастрюлю из-под редиски. Митя и Гриша сбегали, принесли. По кастрюле били барабанной палочкой. Потом — эстафетной.