— Разве… — тут Тэйлос понял, что кладбище погрузилось в сумрак и солнечные лучи больше не расчерчивали его на две равные половины. Солнце село. — Как быстро исчез свет.
— Быстро? — улыбнулся Дэвид и осторожно подхватил его под локоть, увлекая к выходу. — Иногда время теряет всякое значение, течёт будто бы само по себе, а наш бедный разум не способен уловить его движение. Тогда-то нам и кажется, что поток времени может ускоряться или замедляться. Но, скорее, это мы внезапно останавливаемся или бежим быстрее него.
— Интересная мысль, — Тэйлос поддержал разговор. — Значит, это только для меня всё произошло слишком скоро?
— Возможно, — и улыбка Дэвида стала шире.
Только сейчас Тэйлос заметил, что его руки больше не скрывает чёрная ткань. Но когда Дэвид успел снять перчатки, оставалось для него загадкой.
Вечером, оставшись в скромной комнате общежития, где ему приходилось ютиться во время учёбы, Тэйлос остановился у окна, за которым виднелись университетский сад и часть стены, обегавшей всю территорию и местами выгибавшейся причудливым каменным позвоночником древнего чудища.
За окном было темно, потому стекло могло служить подобием зеркала. Тэйлос сначала смотрел за собственное размытое отражение, а потом с удивлением отметил, что в волосах будто бы запутался цветок. Тэйлос поднёс руку и нащупал уже немного увядшие лепестки.
Он выпутал растение из волос и рассмотрел его с придирчивой внимательностью, не понимая, как же оно могло оказаться там, где нашлось. Это был тот самый цветок, что Дэвид вертел в руках, когда Тэйлос заметил его на кладбище.
Причудливая шутка…
Тэйлос уже собрался выбросить цветок, но в последнюю минуту передумал и бережно положил его на письменный стол, обрекая засохнуть, но остаться напоминанием о вечере, в котором солнце было поймано паутинкой, а время бежало слишком быстро.
***
Вздрогнув, Тэйлос очнулся от воспоминаний. Огонёк алой свечи, превратившейся в лужицу воска, едва трепетал, остальные свечи горели едва-едва, и в комнате сгустился сумрак.
«Приведи меня в чувство», — напутствовал Дэвид. И Тэйлос коснулся его плеча торопливым и резким движением, будто на самом деле испугался или игр собственной памяти, или наползающего мрака.
— Эй, пора вернуться, — проговорил он тихо, будто бы старался разбудить. — Эй, Дэвид.
«Что означал тот цветок?» — возникла непрошеная мысль. Воспоминание пришло, вероятно, потому, что Тэйлосу пришлось ожидать — и блуждать во времени как в тот раз, на кладбище. Но как и тогда он не сумел распознать, что за шутку сыграл с ним Дэвид, так и сейчас этот вопрос оставался без ответа.
Дэвид не открывал глаз. Тэйлос всмотрелся в его лицо с ещё большим вниманием, разволновался, что почти не ощущает дыхания, подался вперёд, намереваясь снова позвать… И в этот миг Дэвид вернулся, вздрогнул и легко поцеловал его в губы.
Вряд ли нужно было принимать это в расчёт! Их лица были слишком близко друг к другу, и в этом был виноват Тэйлос. Однако мягкое соприкосновение пробудило внутри нечто, похожее на жар. Всё тело будто вспыхнуло разом, Тэйлос отстранился, вспоминая яркие краски, свет и переполняющее чувство наслаждения и покоя. Однако теперь он был не путешественником по умозрительным далям. Его тело подсказало, что есть иная, физическая составляющая произошедшего, что он почти коснулся ответа.
Резко поднявшись, Тэйлос вышел за границы фигуры, а Дэвид следил за ним взволнованно и, казалось, смущённо.
— Тэйлос?.. — позвал он.
— Что рассказала Брун? — отвернувшись, спросил Тэйлос, чтобы отвлечься от собственных ощущений. «Что означал тот цветок?» — настойчиво повторился вопрос. «Что произошло во время ритуала?» — возник и ещё один.
Тэйлос знал, что должен сосредоточиться на Сигиле, что обязан думать лишь о том, что произойдёт через каких-то четыре дня. Но, кажется, всё это отступило на второй план.
Дэвид что-то скрывал от него, что-то личное, важное, необходимое. И наступил миг, когда он больше не хотел закрывать на это глаза.
========== Часть 20 ==========
За окнами плыла темнота, до полуночи оставалось не больше полутора часов, и осенний мрак казался особенно густым. Прогоревшие свечи стали кляксами воска на полу, и Тэйлос, посмотрев на них, отчего-то подумал, как придётся оттирать его, быть может, поддевать лезвием ножа, чтобы отчистить с поверхности. Дэвид, только что поднявшийся, выступивший из чётких геометрических линий магической фигуры, медлил, будто собираясь с мыслями, а может, просто не услышал ответа, всё ещё пребывая на полпути между этим домом и тем, где осталась Брун.
— Тэйлос, — повторил он теперь уже без вопросительной интонации, — Брун сказала, что Ринко пришёл в себя и очень слаб. Зато он помнит, где находится тело Марко.
— Тело Марко? Ты хочешь снова вернуться к нему и попробовать… — Тэйлос коротко глянул на него и тут же отвёл глаза. — Наверняка там будет ещё одна ловушка.
— Нет, — Дэвид шагнул к нему, оказавшись внезапно даже слишком близко, — нет, нам это больше ни к чему. Но если тело Марко убрали из квартиры, значит, никто не пустит по нашему следу полицию. Впрочем, это вовсе не облегчает наше положение.
— Да? — снова Тэйлос на мгновение поймал взглядом его лицо. Вопросы внутри разрастались, превращаясь во что-то ядовитое, прожигающее насквозь, разворачивающее щупальца. Но пока что он не мог позволить им сорваться с губ. В конце концов что значили его сомнения, неуверенность, подозрения, когда столько жизней стояло на кону? Почти не сознавая, что делает, Тэйлос обыскал карманы и вытащил трубку, будто желая набить её и затянуться терпким табаком с вишнёвым ароматом. Но, конечно, так и остался стоять с ней в руках.
Дэвид глубоко вздохнул и продолжил:
— Грэйс знает природу моей силы. И, раз уж на то пошло, как уважаемый в городе господин он легко мог бы сказать, что я — убийца, поправший заодно заветы Светоносного, служитель Хаоса, которому место если не в тюрьме, то на костре. Как давно в последний раз здесь обвинялись в колдовстве?..
— Брось, до такого бы не дошло, — внезапная тревога вызвала у Тэйлоса ледяные мурашки. — Никто не сжигает сейчас… Метафизические теории вызывают интересные научные споры, так что…
Дэвид отмахнулся, положил ладонь ему на плечо:
— Поверь, страх перед такими как я мгновенно отбрасывает людскую толпу на века в прошлое! Но это сейчас неважно. Грэйс ничего не сделал, а подобное может означать только одно… — он словно набрал воздуха перед прыжком в пропасть. Тэйлос внутренне сжался, уже понимая, что Дэвид скажет: — Ему нужна моя сила. Он хочет… или склонить меня к сотрудничеству, или принудить к нему.
— И как это возможно? — Тэйлос сжал трубку так сильно, что будь она немного менее прочной, и корпус украсила бы трещина.
— Полагаю, он… Тэйлос, я… — только что говоривший вполне уверенно, Дэвид будто потерял все слова. — Мне нужно объяснить тебе кое-что, — договорил он медленно.
— Ну, так объясни, — предложил Тэйлос. Дэвид взял его за руку и повёл за собой. Пока они шли по необычайно тихому, точно пропитанному сумраком дому, Тэйлосу вдруг пришло одно воспоминание. Чем уж этот вечер напомнил ему те дни, он не знал, но на краткое мгновение позволил себе погрузиться в него почти целиком.
***
Тэйлос вернулся в родной город в марте, когда весна ещё только поднимала голову, влажные туманы не спеша пожирали снег, днями с крыш текло, а по ночам ветер обращал воду льдом. От вокзала Тэйлос решил добраться пешком, пройти по улицам и вспомнить воздух, саму атмосферу, но вскоре сдался и всё же окликнул извозчика.
Оказалось, радостное предвкушение от свидания со знакомыми местами слишком быстро сменяется тревожной грустью.
Он смотрел в окно, на залитую талой водой дорогу, на бегущие грязные ручьи, извергающиеся из жестяных водостоков потоки, и отчего-то становилось тяжело на сердце. Разве он учился для того, чтобы вернуться сюда?
Откинувшись на почти полностью вытертый бархат сиденья, Тэйлос прикрыл глаза, перебирая в памяти лица однокурсников и приятелей по университету. Все они теперь оказались так далеко!..