- Стас назвал меня Серой Мышью, а тебя Тушканчиком, - вспомнила Маня.
Так закончилась первая половина сентября.
Часть 2. Волк, барашка, Celentano и Amore Infinite
Альпы в облаках!
Из Питера в Альпы!
Из Питера - за облака!
Вершины Альп пересекались с острыми лучами солнца на синем небе, а в низовьях гор дымились облака.
- Она вышла замуж в 77 лет... За итальянца... Да... Теперь живет в центре Милана. Каждый год ездит в Россию.... - чужие разговоры с соседних кресел и мой нос прилип к иллюминатору.
Италия сосредоточилась для меня на бензоколонке, что на выезде из небольшого городка.
Унылое зрелище - вокруг огромные ящикоподобные склады - синие и серые. И автострада.
Только старый дом, где во втором этаже квартира моей сестры и ее мужа, остался от тех времен, когда здесь вились виноградники и колосились поля, а к этому обветшавшему дому с деревянными ставнями вела кипарисовая аллея.
За домом сохранился сад с тесным союзом пальмы и ели, обсаженный по периметру кипарисами и раскрашенный цветочными зарослями - неуместная картина среди техногенной пустыни.
Могу сказать, что некое подобие пустыни было и в моей голове.
Хотелось закурить и вслед беспрерывной веренице машин на трассе задумчиво протянуть:
«Да....»
Но сигарет не было.
Микаель единственный на бензоколонке говорил по-русски, потому что сбежал из Чечни, и его настоящее имя было точно не Микаель.
Паоло рассказывал о нем по дороге из аэропорта и смеялся:
- Микаель больной - он говорить только о девушках! Он пять лет в Италия. Водить фуры. Теперь у нас - заправлять газ для машины. Работает хорошо, много. Не устает. Работа тяжелый. Микаель очень сильный.
Пружинисто и расхлябано от газа ко мне шел знакомиться Микаель в бандане и темных очках, скуластый и хитровато улыбающийся. По мере его приближения у меня задиралась голова.
Когда он протянул мне руку, то я могла вложить в эту руку сразу две свои руки и еще ногу. Я не знала, что бывают такие руки.
- Ты завтра моя на целый день, - сообщил Микаель. Он подразумевал, что завтра я стану ему помогать.
Я так и поняла.
Микаель подметал и мыл помпы, я наблюдала невдалеке.
- Рассказывай о себе, - просил он, - Ты фрукт, неведомый мне. Эй! Только не вэшай мнэ лапшу на уши, я ее тут только и ем.
- Я? Ну что сказать? ...Я учусь.
- Э... Ты благоразумная, барашка. Я заметил.
- Меня зовут не барашка.
- Конечно, барашка. Я - волк, ты - барашка, - сказал Микаель.
Я не удержалась, взяла швабру и принялась мыть помпы. Забыв про светлые новые джинсы.
За бензоколонкой Микаель разгружал напитки. Я посмотрела, чем помочь. Микаель быстро одной рукой перемещал упаковки с двухлитровыми бутылками.
Я осталась стоять.
Закончив, Микаель вытащил сигареты и стал закуривать. Я вся напряглась в нерешительности попросить.
- Куришь? - он протягивал мне сигареты. Я замялась.
- Здесь нет видеокамер, барашка. Не засекут.
- Спасибо. Только я - не барашка.
Так у меня появился сокурильщик. Об этом я и не мечтала в прощальном курении с Маней.
Marlboro! Я затянулась, провожая взглядом проезжающие по автостраде машины:
«Да...»
Я думала, что смена места действия воодушевит меня. Но я ощутила лишь чувство несвободы. Я постоянно была под присмотром.
А хотелось чего-то невразумительного, какого-то полета, ощущения свободы, ветра, скорости...
Мне запретили помогать Микаелю - я его отвлекала. И ходить на бензоколонку - я распугала посетителей тем, что надела на голову венок, сплетенный из придорожных цветов.
Теперь, когда я обрела статус сумасбродной (и я усомнилась в своей адекватности), меня сдружили с младшим братом Паоло.
Статный чернобровый Стефано заехал за мной на зеленой микромашинке.
Мы прогуливались по брусчатым улочкам старинного городка, изредка переговаривались на ломанных разноязычных междометьях и, наконец, замолчали за чашкой капучино с пышной горкой взбитых сливок.
Под занавес прогулки я скучно стояла в темном душном зале позади игрового автомата. Стефано гнал по вертлявой мельтешащей трассе.
Без полета, свободы и ветра...
На третий итальянский день после работы Микаель отвез меня на берег реки По. Что было кстати - меня распирало желание куда-то ехать, куда-то деться. Или хотя бы просто покурить.
В темноте реки По не было видно. Мы сидели в машине в компании своих отражений на стекле.
Я упоительно закурила приятную хандру по свободе. Микаель зачарованно вглядывался в мое отражение.