Из здания вокзала он вышел с опущенной головой, гадая, каким образом Соколов дозвонился ему и кто принимал вызов сегодня.
<p>
...</p>
Хворостин лежал на лавочке в аллее и смотрел на ночное небо. Он спрятался между двумя клумбами, заметить его могли, только подойдя вплотную. Выбирая между ночевкой на вокзале, у Голованова или на улице, Юра предпочел последнее. Максим Петрович не вызывал доверия, тем более теперь, когда стало известно, что Вася Соколов все-таки был в городе. Голованов мог о нем не слышать, а мог намерено укрыть информацию от Юры в своих целях. А целей у сумасшедшего великое множество. Довольно долго Хворостин рассматривал вариант с вокзалом. Билеты у него есть, охранники не имеют права его выгонять - человек дожидается своего поезда. Но во-первых, удобно устроиться там вряд ли получится, во-вторых ночью там будет гореть свет, который помешает спать, в третьих, не хотелось раздражать охранников и самому раздражаться из-за их присутствия. Пока он размышлял о том, где ночевать, стемнело. Это был один из тех осенних вечеров, когда на улице стояло плюс пятнадцать, комаров уже не было, а воздух пах дымом от костров. Небо ясное, луны нет, млечный путь и крупа из звезд отлично различимы. Сам того не ведая, Юра оказался на аллеи. Фонари здесь давно поразбивали хулиганы, на землю падало слабое белесое свечение, исходившее от неба.
Юра устроился на лавочке, посмотрел на небо и обомлел. Зрелище захватывало своей монументальностью. Вековечное движение небосвода над головой людей. Звезды, которые поколения назад казались неподвижными, на самом деле ползли настолько медленно, настолько нерасторопно. Лишь сквозь века человеческий глаз сумел различить их смещение. Только сейчас Юра стал понимать, как многое значило открытие вращения Вселенной. Насколько дерзким нужно быть, чтобы приписать движение всему, что тебя окружает, сколько бесстрашие нужно, чтобы отказать существованию незыблемого, непоколебимого, вечного покоя?
Весь мир меняет и с чудовищной неизбежностью он достигнет своего конца, как достигает его человек. Только представить себе - наступит момент, когда не останется ни людей, ни звезд, лишь пыль будет кружить в бескрайней черной пучине, сегодня называемой Вселенной. В такой момент необходимость религии становилось очевидной. Ухватиться хотя бы за тростинку неизменности, называемую Богом, признать за ним бессмертие, всемогущество, приписать ему абсолютную свободу и абсолютную мудрость. Парадоксы не пугают, куда страшнее признать конец не только личности, но и конец самого мира, переход его в небытие.
Грандиозность процессов, происходящих вокруг него, заставила Юру позабыть обо всем на свете. Какая разница, о чем мечтает букашка, когда в движении находится масса, в десятки сотен триллионов раз превосходящая и планету, на которой жил Юра, и систему, к которой принадлежала эта планета. Хворостин не о чем не думал, просто смотрел в холодное осенней небо, наблюдал и восторгался. Комок сжался в груди, когда на горизонте засверкали падающие звезды и последние фиолетово-красные лучи растворились за деревьями.
Дыхание Юры участилось, сердце забилось, а разум парил над землей. Хворостин растворился в бледно-молочном небе, подобно светлячку он летел к свету, к звездам, но не мог их достигнуть. Становился понятнее подвиг, совершенный в шестьдесят втором году, когда человечество приблизилось к вечности, приобщилось к извечному и безначальному движению.
Охваченный благоговением и почтительным страхом, Хворостин не заметил, как к лавочке подошел сторож Роман. Последний сначала принял Юру за иностранца, которому не достался номер в гостинице, но подойдя ближе узнал своего сегодняшнего собеседника.
- Старый знакомый! - окликнул его Роман. Юра вздрогнул, всей тяжестью своего разума шмякнувшись о бренную землю. - А ты чегой-то удумал здесь ночевать? Я же тебе сказал - иди к Максим Петровичу, он таких как ты принимает. Кстати, захаживал он ко мне сегодня, расспрашивал о тебе. Давай дуй к нему, он тебе про лес все расскажет.
Юра не до конца осознал происходящее, бегал глазами.
- Да ты никак пьяный? Или укурок?
- Простите, что?
- Укурился что ль? Ты-й того, проваливай-ка отсюда. Мне здесь укурки не нужны. Чей доброго прирежешь меня ночью, а сам в лес убежишь, поминай как звали.
- Да ничего я не курил, - Юра собрался с мыслями. - Я же вам не мешаю. Почему вы меня прогоняете.
- Мне-й здесь гости полуночные не надобны. Давай того, сваливай, - Роман махнул рукой в сторону вокзала. - Ночевать негде - понимаю. Сам такой был. Но людям работу выполнять не мешал. Ты-й того, иди к Максим Петровичу, который раз тебе говорю.
- Да не знаю я, где ваш Максим Петрович живет, - соврал Юра. - Ночью его не найдешь. А мне завтра на поезд. На вокзале ночевать неудобно, разрешите, пожалуйста, остаться. Честное слово, никаких проблем у вас не будет.
- Ой, - возмущенно вздохнул Роман. - И откуда ты-й на мою голову свалился. Пошли, в сторожке у меня заночуешь.
- Честное слово, мне здесь хорошо. Никто не узнает.
- Пошли, говорю. Никто не узнает эт конечно верно, да коли узнают, на меня потом все шишки посыплются. Не положено здесь ночевать. Мне за то и зарплату платють, чтоб таких вот туристов сюда не пускал.
- Пойдемте, - нехотя согласился Хворостин.
Как только они углубились в аллею, темно стало - хоть глаз выколи. Свет, падавший с неба, почти не проникал между ветками деревьев. Однако Роман шагал уверенно. Юра же еле передвигал ногами, выверяя каждый шаг.
- Чегой-то ты, Давай быстрее, - поторопил Роман и включил свет в сторожке. - Всякие подонки повыбивали лампочки, кому теперь делать? Я-й то здесь и вслепую пройду, а коли кто ночью с девчиною гулять удумает?
Увидев по-домашнему теплое, темно-желтое свечение лампочки, Юра быстро добрался до сторожки, разулся и вошел внутрь. Сориентировался он быстро, сложил обувь, снял легкую куртку, стал дожидаться хозяина.
Роман не заставил себя ждать, предложил Юре чай с пряниками. Хворостин не стал отказываться - за весь день он толком и не поел. Когда Юра закончил прием пищи, Роман проводил его в смежную с кухней комнату и уложил спать на раскладушке.