Сенявин

Это была победа. Цо это не был разгром. Дмитрий Николаевич не чувствовал удовлетворения, а лишь несколько утолил чувство, которое Пушкин определял как «свирепый жар героев».

Адмирал воздал должное отваге матросов и офицеров. Но он достаточно высоко ценил их, чтобы довольствоваться исходом дела. Его призыв не почивать на лаврах основывался вот на чем.

В азартной сумятице боя как-то позабылся Наказ Дмитрия Николаевича: срезать огнем мачты и паруса, тем самым «обезноживая» противника. Вместо того, пишет прямодушный Панафидин, «наши люди, желая более сделать вреда, стреляют в корпус корабля, но эта стрельба невыгодна; неприятель, желающий уйти и имея целый рангоут, всегда успеет в этом». А турки очень и очень желали уйти.

Запальчивость столь обуяла командиров (даже многоопытного контр-адмирала Грейга), изголодавшихся по настоящей баталии, что они бросались то на одного, то на другого турецкого капитана, не завершая погибели каждого... И еще Сенявин попрекнул экипажи за чрезмерный, по его мнению, расход боезапаса: подчас «на авось» палили, сердился Дмитрий Николаевич.

Зато Сеид-Али прикинулся вполне удовлетворенным. Поражение изобразил он отражением. А причины чудовищной убыли в живой силе, причины убыли в корабельном составе капудан-паша «исследовал» на свой манер. Можно было бы сказать — на азиатский, когда бы столь же основательно нельзя было бы сказать — на европейский. Так вот, старший свалил вину на младшего. Это было в высшей степени несправедливо. Но старший еще и заклеймил младшего изменником. Это было в высшей степени ужасно.

Младшего флагмана звали Шеремет-бей. Вряд ли кто-либо другой из адмиралов турецкого флота обладал большими способностями, большими знаниями, чем Шеремет-бей. (Правда, Сеид-Али занимал больший пост, да ведь сие подчас зависит от способностей и знаний иного сорта.) Обрекая Шеремет-бея смерти, Сеид-Али наносил еще одно поражение своему флоту. Но это ничуть не трогает «патриотов», подобных Сеиду-Али: лишь бы убрать соперника.

При дворе султана не верили в измену Шеремет-бея. Возможно, Селим избавил бхл его от удушения, если б сам избавился от низложения.

На исходе мая сепявпнские моряки, продолжая глухую, как бастион, редкостную в морской истории блокаду, услышали пушечный гул, возвестивший свержение Селима III.

Воцарился Мустафа IV. Ненавистник реформ, тупица и невежда, он не мог, как говорят сами турки, «отличить драгоценный камень от булыжника». Новоиспеченный султан рассудил так:

— Капудан-паша — мусульманин, человек благочестивый, аллаха боится, неправды не скажет, напраслины ни на кого не возведет.

И Шеремет-бея казнили на глазах всего флота. А благочестивый Сеид-Али остался капудан-пашой, великим начальником, спасителем столицы и прочая и прочая...

В майские дни, после Дарданельского боя и накануне падения несчастного Селима, к Сенявину прибыли чиновники русской дипломатической службы. Они прибыли из Триеста, заглянув по пути на Корфу, где недолго совещались с Моцениго и «оставили след» в рукописном журнале генерала Вяземского: «Оные отправлены с чрезвычайной миссией к вице-адмиралу Сенявину, которая еще весьма в секрете».

Секретную миссию возглавлял статский советник Поц-цо ди Борго. Земляк и в ранней юности друг Наполеона, он во многом и много уступал Наполеону, однако превосходил последнего мстительностью, вскормленной вековой вендеттой. Ни Бонапарт, ни Поццо ди Борго родственников друг у друга не резали, по словно бы объявили обоюдную «кровную месть». Отечество для Поццо ди Борго было там, где поднимали оружие против императора, которого Поццо ди Борго никогда императором не прпзпа-

TVWTKrn^KTJUFTA

' Р0ЮХЮ1.MILOCTlA/ttlKr COSTOflAR ClAW . \

VUJV.i HIlEV «ТАЛ. AUXI VKH. 5Vt.Vl.UKt . I MALI ;1Ш. КОЩ! . ? Л1 IQDVKXA/.M4SS0V5KI WOVilll.VLAWMOl > M. N)‘/Ot'.ROIISU 1.С2ЛК'K/';

лнш-tah .лэтлаканi»m.«глк.шнл.» лммйлл .rsov >к*.гл-тим. 5

HtS.SM0UN5Ki.TVAR5KlTVWft.SKf.PKRM.iKI V|.\T5KI.F<Of_sCOR5ICI. I .INI:,. s H.COSPOttMiSlVAH.NOVOCKAnA NISOVOMl .7TMCU! .CFRN1C0V5KI. M- J

KAM5W,R0STOV5Kt lEROSl.AV,5Kt.BI£U020R.SKl. OffiORSKl. CANDIN5K1 .Г J SVEGA.TKANE»r<>Vt 11 ffcCl. CO iLODAK ObLADITEC . JvT.IvSKE . г If-HCUE- KARTAUWSKI I CRVSmSKi.f. /ЛНЦ К A6AR01N5Kt .2 tMCUL CtA»

KA5KIFH.l.G0KSlUiH.KMF,50V I It ILM COJPOUAK5TyOM.I. 2 EM GUAM . I KTOCMJ £M. 2AfAD HI IM ■ I • 5! IV EKNIF И О C1M5TVA! • Ш) ОУАМ. NASCI IFLNIK. j POAfOQAIVT ORRANITEGL.. i

fcorapiTi и. лшгп. I

1

олт.ь^:тш\!$ы.- s I WIAOIHIK: WKOMlTOV

-COKMiW : ~^s-% IVAN НШVO KMI NNEUMGV'.t i ыл<ладаштЕ.с(1А* =■ f MMAltO'VtVrtiSEV' } NIKITA: IVANOVICH • .*

IVSAtM» SCTVMIN ^; ’ i

Ml.(Alio ИМ TV SKIN - .'

Ш5.1 VAfpVICH-KVRAh IN PAotNOW TtAfttV. 4K<№ IVANOVICH-LAM! t • Emit- CAU.ICIN . IITAlVOM.lJCTN „■ ,

ЕСИЮЙ.' CAtLICSN . t IVILACH-IUKOV' — - \\

IIHAiI.CHU.KOV iNOMA' 1GIK0V-2AN TV4NU.0VIH - ,

B»WA lyAMOVKU-MTUN

Т{Щц niftttijii rftimtt m» lit-fi i 11 i"i IF- ЩУпм*?

Марко -Мартинович и его русские ученики, обучавшиеся навигации. Начало XVIII века.

В доме черногорца.

Цетинский монастырь (Черногорье). Начало XIX века.

Обер-офицеры егерских полков русской армии. Начало XIX века.

Дубровник. Современная фотография.

Тильзит. С гравюры начала XIX века.

Адмирал Горацио Нельсон.

Адмирал Кутберт Коллингвуд.

Командир брига

«Александр» И. С. Скаловский. С акварели 30-х годов XIX века. Из фондов Центрального военно-морского музея. (Ленинград).

Адмирал А. С. Грейг. С гравюры XIX века.

Бой брига «Александр» с французскими канонерскими лодками у острова Браццо. 1806 год. С картины неизвестного художника. Из Центрального военно-морского музея (Ленинград).

Апонское сражение 1807 года. Художник А. Боголюбов. Из фондов Центрального военно-морского музея (Ленинград).

Остров Тенедос.

Турецкий воин.

Зал заседаний турецкого правительства (дивана).

Устье реки Тежо (Португалия),

Наполеон в 1808 году.

Подпись Наполеона на его послании Д. Н. Сенявину.

Зал заседаний в Адмиралтействе.

Дмитрий Николаевич Сенявин.

вал. Он был с темп, кто дрался с Наполеоном, хотя сам никогда с ним не дрался. На русской дипломатической службе Поццо ди Борго находился лишь четыре года, по уже отличился как дипломат, заставлявший «интригу служить принципам» (и наоборот); ему вверялись важные поручения, чрезвычайные миссии. Следует, наконец, признать, что он всегда был умен и никогда не был банальным льстецом.

На одном фрегате с ним приехал Константин Булгаков, сын бывшего посла в Турции, доброго знакомца Дмитрия Николаевича. Сенявин помнил малыша, а теперь увидел двадцатипятилетпего молодца. Булгаков с отрочества числился «по отцовской линии» — в Коллегии иностранных дел. Переводчиком служил он в Московском архиве, потом канцеляристом в Вене, а засим, как указывает формуляр, «послан по особому поручепшо во флот вице-адмирала Сенявина» ³¹.

Константин Булгаков о встрече с Сенявиным сообщил в Палермо брату Александру, а тот отписал батюшке, что Костя, мол, «хвалится ласками Сенявина, который отдал ему свою каюту, дабы в оной удобно работать».

31

Там же отмечено участие К. Я. Булгакова в боевых действиях сенявинской эскадры и награждение его орденом ев. Владимира за «особые труды в бытность при флоте» (ЦГАЛИ, ф. 79, он. I, д. 55).