Евгения Ребицкая
Сенявка
Смотреть в окно и видеть грязь.
—Скажи себе спасибо, что не все так плохо с тобой, – шептала грустная девочка. Ее глаза отличались от других. Каждый день она смотрела в окно с надеждой увидеть мать.
Сколько времени прошло, но она не ответит, потому что, боль, слёзы и обида глушили ее раненое 10-летнее сердце. Алиса понимала, никто за не придёт. Но это не мешала ей мечтать.
—Сегодня день рождения моего брата, но мы никогда не встретимся уже,– тихо она говорила плюшевому медведю безмолвно смотрящему на неё. Он будто кивнул и свалился с подоконника. Она поняла и приняла это как знак. Горько вздохнув Алиса вышла с игровой комнаты. В конце коридора была тьма.
Спокойно пройдя тихонько по изученным темным проулкам интерната, она услышала голоса в кабинете директора. Один из них говорил:
-Я хочу познакомиться с ней, это как моя малышка, они даже похожи. Отведите меня к девочке.
Девочка стараясь не шуметь, вела себя как мышь.
Солнце освещало лучами игровую и попадало на светлые кудри Алисы и на ярко-оранжевое платье.
В комнату вошла директор и женщина в серой шапке. Осмотревшись, она вздохнула и глядя на Алису сказала:
– Подойди, детка ко мне. Дай на тебя посмотреть.
Сенявкина мать приехала, – скандировала толпа за спиной Алисы.
Тихо подойдя к женщинам девочка, вздохнув, выпалила сразу:
– Тоже обманите? Давайте, давайте, – переходила на крик маленькая, но такая смелая девочка с всклокоченными волосами.
Женщина стояла напротив директора интерната и недоумевая смотрела. Ее глаза были полны страха, слез и отчаяния. Тело уже повернулось наполовину, чтоб пойти по направлению к двери.
Девочка билась в истерике, кидая одно горькое слово в их сторону:
– Кышш, кышшш…
– Ее мать бросила, одну дома и ушла, найти никто не может. Она у нас уже 4 года. Брат погиб маленький на ее глазах,– пояснила директор.
Женщина смотрела на такую юную, но сильную девочку и дала себе слово вернуться.
Алиса свернувшись калачиком на коврике лежала около своего медведя и тихо шептала всхлипывая:
– Кышшшш…
Однажды подойдя после занятий
к своей кровати на тумбочке обнаружила билет в цирк и конверт со штампом.
Нарядившись в самое яркое платье и серые колготки, Алиса сидела на лавке сжимая шапку и пальто в руках. Поглядывая на часы, она понимала, что мечта может и не сбыться, но надо верить.
Подойдя к окну, девочку увидела ту, что взволновала ее сердце.
Наступил тот сентябрь о котором она мечтала…
Листья подсвечивались в темноте отблеском фонарей в парке.
Ей казалось что она птица, которая любит свободу, но навеки застряла в орнаменте.
Мучаясь и пошатываясь она шла к знакомому подъезду. Слёзы ее душили.
То что она скажет ей в глаза, Алиса знала, наверняка бы плюнуть в ее гадкую морду. Чтоб она понимала, насколько испортила ей жизнь. Тот день с конвертом на тумбочке. Как она ждала маму, а пришла она. Грязная и морщинистая тетка, с такими знакомыми глазами. И то дерево, под которым она стояла, упрашивая повернуться и кричала вслед ей слова о материнской любви, сиплым голосом.
Падал лист клена перед ней и она аккуратно зашла в барак. За закрытой дверью таился момент понимания и прощения.
– Что я там увижу?,– сама себя утешала все та же девочка с интерната.
Зайдя в комнату она увидела серые обои и свернувшись калачиком нетрезвую старуху.
– Водку принесла?, – засипев она пробормотала.
Лист со словами который она держала при себе с 10 лет смялся моментально. Осиплость продолжала бубнить:
– С собеса? Или снова из опеки? Заберите все, ну нет у меня денег всех кормить. Я баба несчастная, меня муж бросил.
Оставив у порога сумку с продуктами и пару тысяч пропить, Алиса вышла с пониманием своей жизни.
Листая контакты телефона Алиса нашла знакомый. Придя в назначенное время в единственное место, где ее знают с детства, она произнесла:
– Я заберу обоих.
Точное решение и прекрасные годы жизни в семье, которую она ждала всегда.
– Я выросла мам,– сказала она женщине в серой шапке, глядя фото из цирка в тот знаменательный день.
– Она взрослая в свои 20 лет, – шептали в интернате.
Падая и поднимаясь становишься мудрее!
PS: Не плачь, Алиса, ты стала взрослой…