– Вот сука! – директор не сдерживал эмоций. – Гони его в шею с предприятия, а когда всё успокоится, найдем способы спросить с него.
– Не-не-не! Пока не надо резких движений, – запротестовал я. – Он же с ними тут дружит теперь. Если сейчас сразу выгоним, неизвестно, чем это тогда закончится. Они и так на меня обиделись, что ключи от машин не отдал. А если этого урода еще выгнать… Давайте так, он сменится завтра, поедет домой, а ближе к вечеру пусть его завгар наберет и в отпуск отправит. Скажет, мол, денег нет сейчас зарплату платить, поэтому на работу ходить не надо. А когда уляжется всё, тогда уже разберёмся с ним.
– Хорошо, давай так, – согласился шеф.
– Надо с вашими машинами что-то решать. Они их увидели, теперь не отстанут. Без ключей, конечно, не заведут, но могут на эвакуаторе увезти. Или еще что-то придумают.
С той стороны трубки шеф явно был озадачен.
– Надо решать…Ключи от гелика у тебя?
– Да.
– Я подумаю, куда перегнать его. Так, чтобы не домой. От хаммера ключи дома лежат. Тоже что-то придумаю.
– Понял. Только если я гелик спрячу, то мне сюда возвращаться уже нельзя будет. Им то я сказал, что ключей у меня нет. И то, это только завтра. Сегодня этот урод тут до утра сидеть будет, и комендантский час уже скоро начинается.
– Ладно, до завтра решу, куда перегнать, а дальше – по ситуации.
– Понял, на связи.
Пока шел разговор, на КПП вернулся Соловьев.
– Пошел в свою нору, – обратился я к ним с Петровичем. – Берегитесь, не высовывайтесь. Сегодня, надеюсь, гостей уже не будет.
Те молча кивнули, и я уже в который раз за этот день потопал в свою берлогу. Достал оставшийся коньяк, налил в стакан, выпил. Лег на кушетку. Эмоциональная напряженность понемногу спадала. Достал телефон, прочитал смски от жены, написал ответ, отложил в сторону и, глядя в потолок, начал планировать завтрашний день. Утром, после того как Петрович и Соловьев сменятся, нужно будет связаться с шефом, выяснить, куда перегонять машины, и быстро всё это провернуть. Возвращаться сюда уже будет нельзя. Клык не простит мне уведенные из-под носа гелик и хаммер. Домой ехать тоже нельзя – им не составит труда выяснить, где я живу. Значит, придётся залечь где-то, где меня не смогут найти. Друзья и коллеги по ментовке отпадали – они и сами сейчас в опале. Кум Саня к этому времени уже уехал к семье. На ум приходил только один вариант – Макс. Пару дней назад они с женой еще были в городе, и оставалось надеяться, что пока ещё не выехали. Макс жил в небольшом и, стараниями его супруги Алёны, уютном доме недалеко от АТП.
Стоит отметить, что хоть Луганск и носит гордый статус областного центра, немалую его часть занимает частный сектор, островки которого периодически встречаются даже в центре. Не говоря уж о периферии, которая буквально опоясывает город сельским обручем. А один из районов – Каменнобродский так вообще полностью из него состоит. В нем я родился и вырос, так что могу в принципе считать себя сельским жителем, поскольку наш Камброд по сути – большая деревня. Правда, с небольшой спецификой. Луганск взял свое начало именно отсюда, когда Екатерина II в конце 18 века решила построить здесь пушечный завод. Основной строительной силой, как полагается, стали заключенные. Годы идут, а более дешевой рабочей силы, чем зэки, так и не придумали. В прошлом веке в этой гонке их было потеснили китайцы, но быстро одумались. Ну а тогда про китайцев и слыхом не слыхивали, так что на одном берегу реки Лугань возникла колония-поселение, а на другом – завод. А поскольку мосты тогда, как и китайцы, тоже были явлением нечастым в наших краях, то до работы строители добирались через реку вброд по насыпанным в неглубоком месте камням. Отсюда и пошло название района. И, повинуясь сложившейся традиции, именно в Камброде впоследствии оседала львиная доля отпущенных на волю сидельцев. Может, свежий воздух им климатил, может, глубоко укоренившееся зоновское сообщество – остается только догадываться. Но факт остается фактом – моими соседями на улице были бывшие зэки. Преимущественно политические, вышедшие по амнистиям в 70-80-е годы, после смягчения коммунистического режима. Все они были люди семейные. Один разводил голубей. Второй тренировал овчарок для клуба служебного собаководства, в чем я ему активно помогал. Третий работал водителем на автобусе, ездящем по маршруту из нашего района до центра. И когда у нас ломался телевизор, мама с бабушкой бегали к ним смотреть «Рабыню Изауру». А их дочку одно время пророчили мне в невесты. Из всего этого соседства я вынес для себя любовь к голубиному супу, немецким овчаркам и возможность на шару кататься в центр. А главное – понимание того, что зона не всегда делает людей хуже. И что человек, смотревший на мир из-за решетки, порою человечней и добрей, чем тот, кто подобного опыта был лишен. Хотя бы потому, что знает, каково это. С соседской дочкой у нас, правда, не сложилось. Видимо, по причине того, что нам было по 8-9 лет, и демонстрация друг другу разницы между тем, как мальчики и девочки справляют нужду, не способствовала укреплению отношений. Сложилось с дочкой других соседей и в более зрелом возрасте. Но это совершенно другая история.