Мои размышления были прерваны донесшимися до слуха негромкими голосами. Кто-то ходил по зданию, и это были не сторожа. Значит, снова пожаловали гости. Жаль, а то я уже было расслабился. Мозг принялся анализировать ситуацию. Если ищут меня, а скорее всего так и есть, то прятаться нет смысла. Это наш сексот наверняка сдал, что я здесь. Так что будут искать, пока не найдут. И тогда мне уже несдобровать. Придется выходить. Я взял фонарик и не спеша потопал на первый этаж, где сходу наткнулся на двух осетин из числа приезжавших ранее. Далее последовала короткая мизансцена: я вопросительно смотрел на них, они, не особо удивившись – на меня.
– Сказали, ты уехал, – прервал молчание один из них.
– Я сказал так говорить.
Осетины, уже зная, что я обосновался в подвале, молча обошли меня и направились вниз по лестнице. Я побрел за ними. Зашли в помещение, бегло осмотрелись. Один кивнул на доску с хронологией обстрелов:
– Зачем пишешь это?
– Чтобы понять, когда безопасно на улицу выходить, – спокойно ответил я.
А сам прикинул, что такую стенографию могут легко принять за разведывательную деятельность. Хреново. Я как-то не рассчитывал тут на подобных гостей. Но что сделано – то сделано. Нужно сохранять самообладание.
– Может, ты укроповский диверсант? – хитро улыбаясь, спросил всё тот же осетин.
– А тут тайна военная написана? – спокойно парировал я.
Мой ответ вопросом на вопрос его, видимо, удовлетворил. Но, как оказалось, у него были на меня другие планы. Осетин глянул еще раз на доску и продолжил:
– У тебя здесь машины в гараже стоят хорошие… Мерседес, Хаммер.
– Стоят, – скрывать очевидное не было смысла.
– А ключи где? – продолжал допрос осетин.
– Если бы были ключи, то стояли бы они тут? – копируя его ухмылку и тон голоса, ответил я опять вопросом на вопрос.
Психология – интересная штука. Где-то я прочитал, что если копировать собеседника, только не явно, а так, чтоб он этого не понял, то можно расположить его к себе.
Осетин помолчал, видимо, прикидывая, что делать дальше. Мои аргументы либо счел убедительными, либо сделал вид, что счел. После недолгой паузы он сделал максимально дружелюбное выражение лица и продолжил:
– Клык их хочет. Заберёт. Можем спрятать. Договоримся.
Говорил он с ярко выраженным кавказским акцентом, и было понятно, что ввиду скудного владения русским лексиконом ему приходится говорить короткими фразами и подбирать слова.
– Так вы же из одной… команды, – наигранно удивился я.
– Мы сами по себе, – покачал головой осетин. – Клык – беспредельщик, наркоман. Мы с серьезными людьми вопрос решим, – жестом головы кивнул он вверх, поднимая брови. – Только ключи нужны. Перегнать их отсюда нужно.
– Ключи у директора, он в Ростов уехал, – продолжал я гнуть свою линию. – Завтра буду связываться с ним – задам вопрос.
– Смотри, чем быстрее решите – тем лучше, – продолжал строить из себя паиньку осетин. – Клык ждать не будет. Завтра приедет, заберет.
– Без ключей как он их заберет? – снова разыграл удивление я.
– Заберет, – прошил он меня уже недобрым взглядом. – Завтра утром приедем. Решай вопрос.
Оба как по команде развернулись и вышли из помещения, оставив меня одного.
– Ми паможэм спрятать… – выждав, пока шаги стихнут, усмехнулся я, копируя их акцент. И спародировал известного киногероя, сыгранного Сухоруковым: – Сенк ю вери мач! Уроды…
Мозаика сложилась. Они вообще за идиотов нас тут держат? На такие разводняки я перестал вестись ещё класса с третьего, когда ответил согласием на вопрос «Хочешь конфету?», и приколисты-однокашники подсунули мне завернутую в фантик какашку. И сейчас тут почти то же самое. И вариантов всего два.
Первый (менее вероятный) – они считают меня полным придурком и рассчитывают, что я поведусь на эту лажу с предложенной помощью по перепрятыванию машин, отдам ключи, и дальше они будут гонять по своим горам на крутых тачках.