Пока колонна с подразделениями народной милиции ДНР доползла до моего танка, не останавливаясь двинув дальше, я успел сделать восемнадцать выстрелов. Из них шестнадцать фугасами, и два подкалиберными. Подкрепление, изредка ведя огонь на ходу, а нацики уже отошли, визуально только последних видно было, драпали только так, шли дальше, а я поднял приоткрытый люк и выбрался наружу. Уже можно, уже безопасно. Ко мне катил один из «БМП», «еденица», на броне бойцы сидели. Шатаясь, закинув автомат за спину, стараясь не порезаться об острые грани изувеченной зенитной турели, открыл люк командира, и ухватив старшину за ворот, пытался вытянуть его наверх. Не получилось. Бойцы, взлетев на танк, в шесть рук помогли мне вытащить старшину. Остальные приняли и уложили на землю у правой гусеницы. Что я успел с момента как увидел колонну и до момента окончания боя? А он окончился, село горело, украинская техника тоже, похоже всё, но выстрелы были редки. А уничтожил я второй расчёт «ПТУР», потом три «БМП», одна «единица» и две «двойки», один украинский «БТР-4», он там один и был, наводчик хорош, снаряды по башне моего танка точно клал, и дальность не мешала. Все эти машины заполыхали. Остальные сбежали. Честно признаюсь, я больше буду уважать того ополченца, что убьёт националиста из нацбата, чем того что будет говорить, как сжёг бронемашину противника. Разница для меня большая. Поэтому бил именно по пехоте, фугасами. Много или мало, не знаю, но роту точно положил, наглухо, ещё взвод, может два, контужеными и ранеными.
— Алмаз, доклад, — скомандовал один из бойцов, что помогал доставать контуженого старшину, с ним уже медик работал. Похоже командир, которого бывший хозяин тела знал.
— Простите, как к вам обращаться?
— Хм, ты меня не помнишь?
— Контузия. Когда очнулся в подбитом танке, узнал как меня зовут из документов, найденных в кармане. Потом мехвод, старшина Баркалин, рассказал кто я и откуда.
— Кто вёл бой?
— На месте наводчика-оператора находился я.
— Да, видел, как ты с его места выбирался. Память потерял и стрелял?
— Да там всё интуитивно понятно, не сложно было. Ни одного промаха не было.
— Понял.
Тот снял рацию с нагрузки и вызвал кого-то:
— Подойди, тут с твоим бойцом проблемы.
— Принято, — донеслось из рации с хрипами эфира.
Кстати, в танке рация вышла из строя, видимо от фугаса «Гвоздики», три ходи-болтайки, что я снял с трёх нациков, имелись в вещах, но времени добраться до них не было. У Лёхи рации не имелось, у погибшего командира была, я снял её, когда мы тело доставали, но и она вещах. Сил доставать тоже не было. Да и честно говоря, даже сейчас я стоял и меня шатало. Старшину в сознание привести так и не смогли, тяжёлая контузия, наложилась на ту, что ранее была, его на бок положили, того тошнило, чтобы не захлебнулся. Уже затребовали машину для эвакуации. Вылечить можно, но я теперь не рискну, медик осмотрел старшину, и знает насколько тот поражён. Сам я кроме контузии имел разбитый лоб, рана на лбу над правым глазом, меня как тряхнуло от попадания снаряда гаубицы, о какой-то прибор приложило, и шлемофон не спас, тот на макушку сбит был. Кровь подсохла и глаз уже не заливала. Причём, о ране я и не подозревал, пока лоб неметь не начал и кровь глаз не залила. Начал смахивать, глянул на руку, а она в крови. Это и плохо, свидетели имеются, не успел залечить и спрятать рану, потом бы убрал. Пока же неизвестный командир, тот так и не представился, одно понятно по нашивке, мы из одного батальона «Дизель», убирая рацию обратно, спросил:
— Что с танком?
— Вы кто? Документы попрошу.
— Хм. Не доверяешь? Правильно. Заместитель командира мотострелковой роты Второго отдельного танкового батальона «Дизель». Позывной Варяг.
Документы тот всё же подал, и я их изучил. Всё точно.