Если вы этого не делаете, вы создаете сначала дистанцию в отношениях, а затем – пропасть. В чем-то ваш ребенок тоже станет жертвой, в чем-то уйдет в протест – и теперь не только вам, но и своим будущим партнерам, работодателям, друзьям…
Все наши действия имеют последствия. Это не должно пугать, это должно нас мобилизовать на работу со своими установками.
Это не значит, что ребенку нужно не обозначать границы, но важно учитывать детские процессы как нормальные, и это может учитывать только взрослый, только зрелый родитель. Отвечая на вопрос: «Какой родитель сможет пережить сложные этапы детской сепарации?», я отвечу: «взрослый и зрелый». Чуть позже поговорим об этом подробнее.
В подростковом возрасте происходит деидеализация родительской фигуры. Долгое время ребенок идеализирует родителей, ему кажется, что они самые умные, самые лучшие, но постепенно в его жизнь входят другие люди, которых он тоже видит, он сравнивает, естественно, с родителями, он видит, что где-то родители не идеальны. Он разочаровывается в них, он даже может предъявлять какие-то претензии.
Он может быть резок в своих высказываниях. Но нужен взрослый родитель, который поймет, что это определенный этап, ребенок отделяется. Ему нужно разочароваться для того, чтобы соединить внутри себя идеальную часть родителя с неидеальной. И через этот процесс с родительскими фигурами ребенок учится воспринимать реальный мир без особых ожиданий. Без ожиданий, что ему кто-то что-то должен.
Это один из важнейших процессов сепарации, когда ребенок разочаровывается в родителях. И, как вы понимаете, только устойчивый родитель может это выдержать. Только устойчивый родитель не будет оскорблять ребенка или привязывать его к себе своими эмоциями, с которыми он не смог справиться.
Недавно я работала вот с таким запросом от мамы: «У меня заболел ребенок. Девочка, 9 лет. Я востребованный врач, у меня операции расписаны на несколько месяцев вперед. Я попросила свекровь побыть с дочкой, и она с радостью согласилась. Но, приехав, она начинает ворчать: «Где кастрюли, где салфетки? И почему такой бардак? Ничего не найдешь».
Дочка (как она мне потом рассказала), начинает меня защищать: «Не нападай на маму, мама хорошая». На следующий день она просит, чтобы свекровь не приезжала. Она сама посидит дома. Ничего не случится, она уже большая. Я, зная свою дочь, понимаю, что что-то случилось между ней и бабушкой. Спрашиваю, что стряслось. Дочка рассказывает, что бабушка меня ругает, и ей от этого больно и стыдно. Она больше не хочет переживать такие сцены.
Я задумалась. Получается, что дочь не может отделиться от чувств свекрови и принимает их близко к сердцу. Чувствует нападение. Начинает меня защищать.
И еще я понимаю, что, если ей стыдно, значит, она все еще хочет видеть меня идеальной. Совершенной, безошибочной.
Честно говоря, я даже не знала, как ее поддержать и чем помочь. Сама никогда не получала поддержки в подобных случаях от родителей и теперь не знаю, как помочь».
Почему не стоит отмахиваться от подобных историй? В какой именно поддержке нуждается ребенок? Как вы думаете?
Можно было бы все просто пропустить мимо ушей. Можно было бы накинуться на свекровь, сделав дочь «союзницей». Можно было бы стать «союзницей» свекрови, самоуничижительно признав свою «неправоту».
Ни один из этих вариантов не экологичен, и каждый способствует расщеплению на «хороших» и «плохих», «своих» и «чужих».
Девочка в 9 лет уже готова узнавать, что мама не совершенна, но и не плоха, и бабушка тоже имеет свои взгляды, которые могут быть не близкими, но не являются «плохими».
В подобных историях с ребенком 9 лет (и немного младше – тоже) самое важное – это легализация чувств. Диалог мог быть таким:
– Тебе стало стыдно, когда бабушка ворчала?
– Да.
– Потому что бабушка была недовольна, а ты хотела, чтобы она только любила меня?
– Да.
– Знаешь, когда люди по-разному устраивают свое хозяйство, им может быть неудобно, как устроено другое хозяйство, и когда неудобно, многие начинают ворчать, как бабушка.
В последнем предложении вы знакомите ребенка с более взрослым взглядом на происходящее и тоже легализуете его как «нормальное».