Лом нашелся в углу, возле плиты. Немного усилий, пара ругательств, и путь в недра храма открыт. Что ожидаешь от подземелья? Прежде всего темноты, затхлого воздуха, влажности. В этот раз ожидания не оправдались. Стоило крышке приподняться, из-под пола наоборот появилось слабое свечение. Да и запах… такой аромат бывает в больнице. Запах чистоты, лекарств и боли. Даже странно. А еще давить на мозги стало ощутимо сильнее. Настолько сильно, что даже мне на секунду захотелось захлопнуть плиту обратно и убраться подальше. Но я, повторюсь, уже закусил удила. Ремус сунулся было за мной, проследил задумчивым взглядом, как осыпается невесомым пеплом обтрепанный край рукава, и испуганно отскочил:
— Оставайся на стреме, — велел я парню. Заметив сомнение на лице, успокаиваю: — Будет что-то интересное — покажу.
— Вы там осторожнее, командир.
Кере ничего говорить не стал, но стоило спуститься вниз, услышал ее шаги. Вряд ли она прониклась заботой, просто богине тоже не чуждо любопытство.
— Ух, какое мерзкое место! — восхитилась богиня. — Не думала, что в тварном мире может быть так мерзко! Как будто попал в один из доменов Икела[2] и не знаешь об этом!
— Я смотрю, ты прямо много времени в Демос Онейро провела, — не то что бы мне было интересно, просто так спросил, чтобы отвлечься. Потому что ощущения были действительно как в кошмарном сне. Если в верхней части храма просто тоска давила, то здесь добавилось еще ощущение присутствия. Примерно то же чувство, как бывает во время сонного паралича. Ты точно знаешь, что кто-то рядом есть, и этот кто-то на тебя смотрит. Недобро смотрит. Двигаться трудно, как будто из тебя вдруг вынули все мышцы. Да и не хочется двигаться — хочется закрыть глаза и голову руками и просто переждать. При этом кожу понемногу начинает печь, как бывает при солнечном ожоге, но на это уже как-то не обращаешь внимания.
— А где мне еще быть? Когда я в тварном мире — старшие следили так пристально, будто я только и делаю что экпирозы[3] устраиваю! — Кера, в отличие от меня, никаких проблем с движением не испытывала, и с любопытством оглядывалась по сторонам. — Лучше бы за пришлыми так смотрели, может, теперь бы не томились в Тартаре. На Олимпе я сама не хотела. Тоска смертная, все чинно и благостно. И неизменно! Только и оставалось, что во владениях Гипноса бродить. Тем более, племянникам до меня дела не было, по большому счету. Даже хулиганить иногда разрешали. Кстати, тебе помочь?
Богиня наконец-то заметила, что я буквально парализован ужасом и с интересом уставилась в глаза. А мне неожиданно стало обидно: как это так — я, да не справлюсь без помощи с каким-то наведенным страхом? Злость помогла сосредоточиться. Первый шаг дался с усилием, дальше пошло легче, хотя ужас так и не ушел окончательно — затаился где-то на краю сознания. Стоило чуть расслабиться, и он снова начинал накатывать душной волной.
— Неплохо держишься, — с некоторым даже уважением отметила Кера. — Если даже мне не по себе.
Коридор, на самом деле совсем короткий, растянулся, казалось, на километры. Кера возле дверного проема оказалась первой, и ее удивленное восклицание помогло мне преодолеть последние пару метров. Оценить с первого взгляда содержимое крохотной комнаты не получалось. Какая-то мешанина блестящих медных трубок, маятников и стеклянных колб. Приглядевшись, заметил среди этого винегрета вкрапления темно-красного мяса, будто бы еще живого, продолжавшего вздрагивать и сжиматься.
— Это что?
— Stercusaccidit! Scrofa stercorata et pedicosa! — впервые слышу от Керы столь грязную брать. Обычно ее из себя не вывести. — Что за извращенный мозг у этих тварей!
— Если ты понимаешь, что тут, то объясни уже и мне! — не выдержал я.
— Видишь эти куски? Вон там сердце, а вон там — кусок мозга, а вон еще почки с легкими. Пока не впечатляет, да? — криво ухмыляется девушка. — А теперь представь, что этот смертный еще жив. Знаешь, что он чувствует? Я тебе объясню: боль, отчаяние, горе, страх, ужас, ярость, счастье, восторг, дикий смех и возбуждение. Все возможные чувства одновременно и десятикратно усиленные. Дикая, непрерывная мука и такое же бесконечное наслаждение.
Кера зашла в комнату и протянула руку к плоти, заключенной в медную оправу, но стоило ей прикоснуться, раздался громкий треск и девушку отбросило назад с силой впечатав в стену.
3
По одной из версий др. Греков существование мира закончится великим пожаром — Экпирозом.