— Можно личный вопрос?
— Удиви меня.
— Каковы твои отношения с доминой Евой?
— Удивил, — признался я. Объяснять, как оно на самом деле было бы глупо, поэтому я ответил правду: — Я сочувствую ее трагедии и надеюсь, что когда-нибудь она сможет вернуться к нормальной жизни. Надеюсь ей в этом помочь…
— Да я не про то, — отмахнулся кузен. — Ты имеешь на нее какие-нибудь виды, как на даму?
— Чего? — я сдержался от того, чтобы рассмеяться. Какие виды можно иметь на богиню беды в теле изнасилованной девушки, боящейся лишний раз выглянуть в реальный мир? — С чего бы? И почему ты спрашиваешь? Хотя подожди… Хочешь сказать, что эти самые виды имеешь ты?
— Ну да, — парень даже покраснел от смущения. — Я уточняю на всякий случай, хотя вроде бы и так вижу, что у вас нет таксиса друг к другу.
— Послушай, я понимаю, что сердцу не прикажешь, и что любовь зла — тоже. Но все-таки спрошу — ты уверен? Мне казалось, у тебя уже была возможность убедиться, что Ева… кхм, не совсем обычная девушка? — тема обсуждения была настолько животрепещущая, что у меня даже шум в ушах прошел, да и в целом немного полегчало.
— Ты не понимаешь! — горячо зашептал Доменико. — В глубине души она нежная и ранимая. А все остальное — это результат несчастья! Я же вижу! Иногда ее взгляд меняется, и тогда на короткое время вновь появляется та девушка, которой она была раньше. Хотя, признаться, мне она нравится любая — даже неистовая, как Кера на поле битвы.
Ох, дружище, ты даже не представляешь, насколько ты прав! Я едва не проболтался. В самом деле, что такого, если я ему расскажу? Не станет же Доменико болтать об этом на каждом углу. Однако решил все-таки повременить, и для начала посоветоваться с предметом обсуждения. Даже любопытно, что думают по этому поводу Кера и сама Ева. Кузен, между тем, все не унимался:
— Понимаешь, после того, как она принесла тебе клятву… Такими вещами не шутят. Я осознаю, что ее судьба теперь всегда быть рядом с тобой. Но это ведь не значит, что у нее не должно быть своей жизни?
— Дружище, ты полностью прав. — Я решил, что этот разговор пора заканчивать. — Еще раз подтверждаю, что я совсем не против твоего общения с Евой, однако очень сомневаюсь, что из этого может что-то получиться. Надеюсь, разочарование, если таковое случится, не станет для тебя слишком сильным ударом. А пока давай все-таки вернемся к нашим делам?
Работы у нас действительно много. «Оборону» перед отъездом наладил старик — а именно посадил два отряда по двадцать человек следить за дорогой, на случай приезда гостей. Позиции выбрал лично. Кроме винтовок установили даже картечницы, так что с налета нас отсюда не сковырнуть. По крайней мере, имеющимися поблизости силами жандармов. Однако сидеть и ждать с моря погоды смысла нет — трофеи, ради которых мы здесь остались нужно подготовить к перевозке. А еще есть недобитые жандармы, которые так и сидят в своем разбитом вагоне под пристальным взглядом Керы. Оказалось, кто-то из пленных наблюдал бой с Нонной, и то, как Кера с ним поступила, так что теперь ее откровенно боялись. Все бы ничего, но некоторые из пленных довольно серьезно пострадали после схода поезда с рельс, и было бы неплохо им хоть какую-то помощь оказать — мы, все-таки не звери.
Впрочем, оказалось я напрасно беспокоился. Прежде, чем подойти ко мне, Доменико уже все устроил, и пока мы обсуждали сердечные дела, ребята во всю работали, так что трофеи начали понемногу складываться в аккуратные кучи и увязываться веревками — пока только так, подходящих емкостей мы не нашли. Сообразив, что помощи от моей контуженной тушки никакой, да и без ценных руководящих указаний все прекрасно обходятся, я даже растерялся. Только что было нужно что-то делать, куда-то бежать, и вдруг, стоило ненадолго выпасть из жизни, и я уже никому не нужен, все прекрасно справляются сами.
Из пучины уныния меня вывел подбежавший боец одного из отрядов.
— Доминус Диего! — чуть отдышавшись выпалил совсем молодой еще парень. Скорее мальчишка — в нашей «армии» встречаются и такие. — Там жандармы!
Мгновенно подобравшись, я зашагал в сторону поста.
— Сколько их? И почему стрельбы не слышно?
— Так они не стреляют, — слегка недоуменно объяснил боец. — Просят главного. Для переговоров.
— Неожиданно, — признался я, и еще немного ускорил шаг. Как ни крути, главный сейчас — я.
Вид у прибывших был неуверенный. Еще бы — карабинеров было всего десять человек против наших двадцати, к тому же ствол пулемета, направленный прямо на них, не добавлял оптимизма.