День начался мерзко, но я собирался получить максимум от оставшегося, и потому заставил себя не вспоминать о казни, а заняться чем-нибудь жизнеутверждающим. Возможно, доморощенный аутотренинг сработал, а может, я действительно зачерствел, но вскоре о неприятном эпизоде я и не вспоминал. Тем более, что занятие не способствовало посторонним мыслям, требовало достаточной сосредоточенности. Я решил, наконец, разобраться с картечницей, для чего полностью ее разобрал, почистил и смазал. В процессе обнаружились некоторые недоработки в смонтированной накануне на скорую руку треноге, но я счел, что могу исправить их самостоятельно и не стал напрягать подчиненных Доменико. Все-таки полтора года работы в оружейной мастерской еще не успели забыться.
Удивительно, как я успел соскучиться по простой работе руками. Так увлекся, что гостью заметил, только когда ее тень упала на руки. В первый момент подумалось, что это Кера позволила себе проявить любопытство — до этого она крутилась неподалеку, но близко не подходила. Однако спустя мгновение понял, что ошибся. Барышня была мне незнакома.
— Добрый день, квирит. — Вежливо поздоровалась девушка. — Не подскажешь, как мне найти лейтенанта Диего?
— Чем могу помочь? — поинтересовался я. — Лейтенант Диего к вашим услугам.
На лице девушки отразилось легкое удивление, но она быстро взяла себя в руки:
— Простите, лейтенант, не ожидала застать прославленного командира повстанцев за таким занятием. — Мне показалось, или в голосе проскользнула легкая насмешка? — Что ж, тем лучше, а то я уже немного устала вас искать. Мы не представлены, однако отбросим условности: Петра Алейр.
Сказано было таким тоном, что не оставалось сомнений — дама либо известна сама, либо, как минимум, ее фамилия. Вероятно, так оно и было, вот только я слышал это имя впервые в жизни. Если следовать этикету, нужно было рассыпаться в извинениях, что благородной домине пришлось приложить столько усилий, чтобы меня найти. Но я поленился, и потому просто спросил:
— Так что же вас ко мне привело, Петра?
— Я слышала, что вы завтра отправляетесь в Бургас. — Девушка, теперь уже совершенно очевидно аристократка, дернула щекой, явно недовольная таким пренебрежением политесом. — Хотела бы к вам присоединиться. Путешествовать в одиночку нынче опасно.
— Я бы вообще не рекомендовал вам это путешествие, домина. Даже в большой компании оно будет далеко не безопасным, и уж точно мы не сможем обеспечить приличествующий вашему положению комфорт.
Не то что мне было жалко, просто не хотелось брать на себя ответственность еще и за гражданскую. Которая, ко всему прочему, выглядела слишком утонченно для грубой реальности гражданской войны. В самом деле — давненько мне не встречалось столь нарядно одетых дам. Пожалуй, с тех времен, когда нас еще не выселили в неблагонадежный район.
— О, не стоит беспокоиться, я неприхотлива в быту, — лицо девушки озарилось улыбкой, будто она действительно рада, что может снять решение этой проблемы с моих плеч. И я прекрасно умею справляться с опасностями!
— Ваш отец должен гордиться талантами своей дочери, — стандартный комплимент все-таки прыгнул на язык. — Однако это не отменяет того факта, что нам предстоит проехать сто пятьдесят миль по территории, которая не контролируется ни правительством, ни повстанцами. У меня есть большие сомнения, что нам удастся добраться без потерь, и я почти уверен, что забота о вашей безопасности не увеличат наши шансы.
— Вы хотите сказать, что я буду обузой? — девушка сердито сверкнула глазами. Гнев был ей очень к лицу. Широкоскулое, с точеным подбородком и чуть раскосыми карими глазами в обрамлении темных ресниц — она была чудо как хороша, особенно теперь, когда, чуть сощурившись, возмущенно сверлила меня взглядом.
— Домина Петра, я никоим образом не хочу вас оскорбить, но и не собираюсь лгать о том, что с вами наше путешествие не осложнится. Прежде всего потому, что это может спровоцировать вас на напрасный риск. Дороги опасны вообще, и вдвойне — для молодой прекрасной девушки. Какая бы нужда не гнала вас в путешествие, уверен, она не стоит жизни.
— Ваши слова, доминус Диего, — она выделила интонацией обращение, — недостойны настоящего эквита, который не должен отступать перед опасностью, и уж тем более отказывать в просьбе женщине на основании вероятных сложностей.