— Мы вполне можем передать вашему брату от вас весточку. Вы даже можете написать письмо — я непременно передам. Уверен, он поспешит приехать либо сам, либо организует вашу безопасную доставку. — Увещевал Доменико, которому пришлось еще объяснять предысторию. — Вы серьезно пострадали, вам нужен покой и лечение!
Не договорились. Домина Петра упорно настаивала на своем и не собиралась менять решение, даже будучи бледна от боли и тошноты. В какой-то момент я даже пожалел, что оказал ей помощь, потому что даже это она использовала, как аргумент:
— Вы неплохо меня подлечили, Диего! Дорогу я перенесу, а там можно будет и лечиться, уже на месте. Еще раз говорю, я поеду так или иначе. Если понадобится, я пойду пешком! Я уже поняла, что вы считаете меня обузой — что ж, ваше право. Но я и не напрашиваюсь! Я вообще не понимаю, к чему мы ведем эту утомительную беседу! Позвольте поблагодарить за спасение. Будь у меня возможность, непременно оказала бы вам ответную услугу. До свиданья квириты и доминусы. Продолжайте свой путь.
Взгляд, которым ее наградила молчаливая спутница, был красноречивее слов. В нем смешалось и сомнение в умственных способностях подруги, и ужас, и возмущение, и еще куча всевозможных оттенков негативных эмоций, однако переживала компаньонка зря. Совместным решением было постановлено, что госпожа Петра дальше путешествует с нами. Паровик поставили на колеса и проверили — он оказался вполне работоспособен, пусть и помят. Осталось только заменить простреленные колеса, благо у предусмотрительной девушки нашлись аж два запасных, и можно ехать.
Мне, честно говоря, было уже все равно. Ну хочет она ехать с нами — пускай едет. Дурное дело нехитрое. Очень уж не хотелось возвращаться, не успев толком выехать. И без того ведь задержались — день клонится к вечеру, а мы едва ли на сорок миль от Памплоны отъехали. Теперь хотя бы до Васконы добраться.
Вообще, сколько-нибудь крупные города мы планировали объезжать по широкой дуге — слишком велика опасность попасть в неприятности. Нам ведь неизвестно, какая там власть, и что вообще творится. Если в каком-нибудь поселке, буде он окажется враждебным, просто не хватит населения, чтобы нас задержать, то в городах другое дело. Нас могут просто зажать в узких улочках, и никакой пулемет не поможет. Да и патроны для него не бесконечны. Тем не менее, с появлением домины Петры планы изменились. Девушке требуется лечение. Если с сотрясением мозга местные доктора ничего и не умеют делать, а рану на лбу я вроде бы зашил достаточно качественно, то с рукой было необходимо что-то делать. Осмотрев ее еще раз, я почти уверился в том, что она слегка изогнута, а, значит, кости сместились. Петра вроде бы была готова терпеть до Бургоса, но мне доводилось ломать руку — представляю, как ей сейчас больно. Вон, Кера от нее не отходит — наслаждается. К тому же Рубио отвел меня в сторонку и вполне прозрачно намекнул, что лучше бы нам не держать девушку в ежовых рукавицах, потому что ее папаша, когда узнает, может и осерчать. Вот именно поэтому мне и не хотелось иметь с ней никаких дел! Мы теперь должны вокруг нее скакать только потому, что ее батюшка столь влиятелен, что может устроить дополнительные проблемы всем повстанцам. А дочурка, соответственно, давно привыкла, что с ней все обращаются как с хрустальным цветочком, какие бы безумства она не совершала. Вот и у нас от нее проблем прибавилось, стоило только познакомиться.
Как бы там ни было, соваться без разведки в город, о котором мы ничего не знаем, я не собирался. Так что ехали не торопясь, заезжая в каждую встреченную деревню или поселок, расспрашивали о том, что творится в округе, и особенно интересовались состоянием дел в Васконы. Заодно, — тщетно! — интересовались наличием какого-нибудь лекаря. И чем ближе становился город, тем меньше мне нравились рассказы селян. Самое противное, ничего определенного люди не говорили. Сначала было стандартное — «давно туда не ездим», «нечего там делать». В поселке, в котором мы остановились несколькими милями спустя, к этим фразам добавилось «и вам не советуем». А вот еще ближе к городу стало хуже — там Васконы откровенно боялись. Стоило затронуть тему соседнего города, люди мрачнели и пытались перевести тему, будто мы говорили о кладбище или чем-то, что к ночи поминать не стоит. К слову к этому времени уже окончательно стемнело, так что мы устроились на ночевку тут же — ехать на ночь глядя неизвестно куда не хотелось, да и вряд ли будет проще найти лекаря ночью.