— Найди Доменико, он где-то здесь, в городе, — проговорил я.
Кера кивнула и тут же исчезла, а я проснулся в своей камере, мокрый, как после душа. Похоже, наша встреча требовала усилий не только от богини. Я был рад, что она уже рядом. Не понимаю, как ей удалось так быстро добраться до города. В прошлую нашу встречу она упоминала, что отряд, пленивший Еву, движется значительно медленнее, чем те, кто захватил меня. И еще говорила, что ее держат очень надежно. Как же так получилось, что они уже здесь?
Пытаться решить загадку было бессмысленно, к тому же богиня сама все расскажет — не думаю, что это была последняя наша встреча.
Спать больше не хотелось. Лежать, тупо глядя в потолок, слишком тоскливо. Нужно было придумать себе занятие, и я решил немного размяться. Все мои упражнения за последние два дня ограничивались только путешествиями к ведру в углу камеры, и нужно сказать, эти усилия надолго лишали меня сил. Это нужно было прекращать, не то я рисковал окончательно развалиться. Остаток ночи я провел, занимаясь «зарядкой». Разминал застывшие мышцы, осторожно массировал ногу вокруг раны. Старался не слишком усердствовать, чтобы не сделать хуже, но все-таки хоть как-то двигаться было необходимо, иначе я рисковал заполучить ко всему прочему еще и какое-нибудь воспаление легких от долгого лежания в промозглом и холодном помещении. Как ни странно, усилия имели некоторый успех. Я вымотался, но, кажется, немного разогнал кровь, так что к утру уже мог встать и пройтись по камере, не рискуя потерять сознание. Выдающееся достижение!
Рассвет я встретил усталым, но готовым к новым испытаниям. Они не заставили себя ждать. Сегодняшний гость никакой радости своим появлением не вызвал, даже наоборот. Чистый явился уже после ухода лекаря. Сопровождающий жандарм остался за дверью — я слышал его, однако мешать общению он побоялся.
Удивительно, какой рефлекс у меня выработался на чистых. Стоило только увидеть белый балахон, меня буквально скрутило от ненависти. Первым порывом стало использовать свой дар, чтобы уничтожить гниду, но я сдержался. Тем более, этот священник был силен, очень силен. Мне было сложно даже войти в транс в его присутствии. Пожалуй, он не дотягивал до иерархов, но был где-то близок к ним по могуществу.
Представляться чистый брат посчитал излишним. Секунд десять он рассматривал меня со смесью удовлетворения и брезгливости на лице — так смотрят на москита, который целую ночь не давал спать, и вот, наконец, его удалось раздавить.
— Вот ты какой, убийца Ноны. — Священник, наконец, нарушил молчание. — Интересно, как тебе удалось сделать то, что ты совершил? Скажи, ты ведь обладаешь каким-то изъяном? Вы, язычники, называете его даром богов. Ложных, конечно же. Это благодаря ему тебе удалось убить святого иерарха? С помощью него ты совершил прочие мерзкие деяния?
— Чего тебе надо, чистый? — спросил я. В самом деле, он же не подвиги мои обсуждать пришел?
— Ты меня ненавидишь, язычник. И бога моего ненавидишь, — это не вопрос, это утверждение. — Почему?
— Еще спрашиваешь? Может, потому что вы с вашим богом убили моих родных? И продолжаете убивать всех, кто не готов вам кланяться?
— А что, тебе трудно было поклониться? Тебе и твоим родным? Как по-твоему мы должны поступать с врагами, прощать? Тебе ли говорить о прощении, Диего кровавый?
— Знаешь, чистый, до того, как пришел твой бог, в империи не было ненависти. Люди верили в кого хотели, и не отказывали другим в праве делать так же. Пришли вы, и стали утверждать, что нет богов кроме чистого. Вы убиваете всех несогласных. Да, не мне говорить о прощении. Я вас не прощу. И другие не простят.
— Скажи, ты не замечал, как изменилась жизнь в республике после появления чистого бога? Да, такие как ты, неблагонадежные, были уничтожены. Но большинство довольно. Мы пришли, и принесли с собой золотой век! Не все это поняли. Бедности почти нет, в городах чистота. Чистые улицы, чистый воздух. Чистые люди с улыбками на лицах, счастливо встречающие каждый новый рассвет. Они все благодарны нам. Они все искренне любят чистого бога.
— Ты ничего не перепутал? — удивленно переспросил я. — Где ты тут видишь паству, которой нужно лить в уши этот пафосный бред? Бедности у них нет… А про то, что целые провинции от голода и безработицы загибаются, это так, мелкие неприятности? Да и в метрополии все далеко не так радужно. Даже если неблагонадежных в расчет не брать.
— Это все именно мелкие неприятности, — поморщился священник. — Те, кто не смог приспособиться к новому строю неизбежно вымрут. Это нормально, и даже хорошо. Зато остальным будет дышать легче… Впрочем, с тобой действительно незачем об этом говорить. Ты непробиваемо упрям, как и все язычники, и не хочешь принимать доводов разума.