- Не слушай её, милая, - ответил ей тем же Пьетро, - он просто весь в твоего дедушку.
- У меня два дедуни, – уже недовольно ворчал Марко.
- Люблю дедунь, - протянула Мэгги, хитро улыбаясь и гладя мистера Сильвера между вислых плюшевых ушей.
Марко, постояв несколько минут спокойно, не выдержал вынужденного бездействия и напал на сестрёнку, щекоча её, и Пьетро с Сем решили, что лучше вновь вернуться к своим домашним делам, иначе они толком ничего не успеют к приходу гостей. Не покинули они и гостиной, как по всему дому разнеслось эхо переливчатой трели звонка. Гости? Так рано? Супруги переглянулись; они никого не ждали в такое время, или они настолько задержались? Пьетро, пожав плечами, за долю секунды оказался в коридоре и, не посмотрев в глазок, начал быстро открывать все замки, справившись с ними с рекордной скоростью. Открыв дверь, Максимов обомлел – на пороге стоял человек, которого он не ожидал увидеть именно сейчас.
Магнето обещал ведь прийти вместе с Вандой и её семьёй.
- Пап? – он сильно удивился. – А ты почему так рано? Что-то стряслось?
Эрик смотрел на своего сына: взрослого, красивого… главное – на ногах. Мужчина сжал кулаки с пакетами, тяжело выдыхая, чувствуя, как Пьетро уже тянется к нему с многочисленными вопросами, но Леншерр улыбнулся, чуть склонив голову на бок. Хотелось сказать многое, но… С чего начать? Наверно, с фразы, которую он говорил им постоянно в этом мире, особенно Максимову.
- Семела тебе говорила, что тебе не идёт эта бородка?
- Ох, пап, опять повторяешься, - Пьетро облегчённо выдохнул.
Мастер магнетизма, поставив сумки на пол, подошёл к сыну и крепко того обнял, как, наверно, никогда до этого: его мальчик вырос, его мальчик – герой, и Эрик жутко гордился им. Перед ним – тот самый парнишка на инвалидном кресле, мечтающий о семье, о большом и счастливом будущем, но здесь – он всего уже достиг. Леншерр отстранился первым, похлопав Пьетро по плечу, долго смотря в его льдисто-голубые глаза, в которых плескалось недоумение. Если бы Магда видела его таким… Эрик долго смотрел на довольное лицо сына, а потом заглянул за его плечо, увидев, как к нему, на всех порах, бежали два замечательных ребёнка:
- Дедуня! – кричали детишки, разводя руки.
Леншерр, опустившись на колени, поймал их в свои объятия. Он знал этих детей; не в том прошлом – в настоящем. Марко и Магдала… Любимые маленькие Марко и Мэгги. Мутант посмотрел на них, а у самого на глазах наворачивались слёзы; разве мог он думать о том, что сможет дожить до рождения внуков; дожить до того времени, как он будет нянчить копию своего сына и его супруги… По его щеке соскользнула бисеринка слезы.
- Дедушка, ты плачешь? – заметила маленькая Мэгги, удивлённо хлопая ресницами.
- Нет, милая, - улыбнулся Эрик. – Я просто очень скучал по своим любимым внукам, - потрепал он Марко и Мэгги по волосам, и те залились хохотом.
К Пьетро, вопросительно смотрящему на своего отца, подошла Семела, взяв его за руку; они не понимали, почему Эрик ведёт себя так, будто увидел своих внуков впервые в жизни, хотя вчера он с ними гулял по городу и покупал кучу игрушек и сладостей, которые потом пришлось хорошенько спрятать от маленьких любопытных сладкоежек. Леншерр поднялся, смахнул слезу со щеки, и Максимов, волнуясь за отца, поинтересовался, кладя руку ему на плечо:
- Пап, что-то всё-таки случилось?
- Нет, сын, ничего, - Эрик посмотрел на Сем, мягко улыбнувшись ей. – Просто… Я очень счастлив за тебя. Видела бы вас сейчас Магда.
- Дедуня, - Марко, посмотрев на мастера магнетизма снизу вверх, дёрнул подол его плаща, - ты нам что-то купил?
- Марко! – шикнула на него Сем, и Эрик засмеялся.
- Семела, дорогая, всё в порядке, - мужчина присел на колени рядом с внуком и внучкой, - конечно купил. Но если вы сейчас откроете, то Санта-Клаус на Рождество в носки сложит вам угли и больше ничего.
- А вот для Марко в самый раз, - бросила Мэгги, и её брат недовольно надул щёки.
Эрик усмехнулся: какие же они смышленые и забавные ребятишки. Он поцеловал малышей в щёчки, хотя Марко показательно начал вытирать лицо, а вот Мэгги довольно захихикала, поглядывая на дедушку сквозь ресницы, вызвав у мужчины улыбку. Пьетро, ещё с секунду постояв, почувствовал, как его супруга слегка толкнула в бок, и Максимов, вновь вернувшись из мира собственных мыслей в реальность, взял пакеты с подарками у отца и пригласил всех войти в дом; детишки, весело хохоча, вновь стали бегать и резвиться по всему дому, Семела вернулась к своим делам на кухне, а самый старший Максимов пошёл ставить подарки под рождественскую ель. А Эрик, будто находясь здесь впервые, осматривался и пытался запомнить каждую мелочь, каждую фотографию, каждую висящую гирлянду, любую деталь в доме, будто бы все ещё наделся на то, что рано или поздно и эта реальность пойдёт трещинами. Но… где-то в глубине сознания он знал чёткий ответ – нет. Ничего уже не изменится. Всё останется как есть.
Мужчина проходился по всей гостиной, изучая историю своей семьи в фотографиях, что были повсюду развешаны на стенах, а некоторые же стояли и на камине: Пьетро и Сем сделали селфи на фоне Пизанской башни во время очередного задания «Икс-Фактора», вот вся их команда праздновала юбилей их службы, вот снимки с фото-будки на одном из фестивалей, вот Лорна застала брата с супругой и своим женихом за игрой в покер, вот сын корчил рожи Вижну, пока он и Ванда пытались себя сфотографировать, вот свадьба Пьетро и Сем – они такие красивые, такие счастливые; вот рождение Марко, вот Мэгги забирали из роддома… Все эти маленькие запечатлённые эпизоды из жизни не могли не заставить его улыбаться. Кажется, что он пропустил почти всю их жизнь. Но когда он дошёл до камина, где в большой белой пластиковой раме виднелась потёртая фотография, - сепия, - в которой было отражение его прошлого: Эрик сидел в кресле, рядом с ним, обнимая его за шею, находилась Магда, ещё тут был Пьетро, развалившись в инвалидной коляске, держа за руку Семелу, примостившуюся на подлокотнике, а позади них стояли улыбающаяся Ванда и недовольная Анна… Все те, кто были в той, другой жизни. Эрик взял рамку в руку, не веря, что это фото действительно существовало. Леншерр несколько раз моргнул, проверяя себя, и стал замечать, как снимок начал меняться, наливаясь цветом: теперь же Эрик сидел один, а на коленях у него расположились Марко и Мэгги, по обе стороны от него стояли две влюблённые пары: Лорна с Алексом и Пьетро с Семелой; позади стояли Ванда и Вижн, и рука андроида лежала на плече робота-подростка Вив – их дочери. На Магнето в жизни смотрела его семья с реальности фотографии: самая настоящая, самая любимая, крепкая и дружная. Мужчину начало мелко трясти, и Эрику вновь хотелось дать волю своим чувствам, но он сдержался, чувствуя, как к нему подбежал сын – как ветер слегка потрепал волосы. Максимов положил руку на плечо отцу, заглядывая ему в глаза:
- Пап?
- Мне кажется, что я так давно не говорил тебе, как сильно тебя люблю, - улыбнулся Леншерр, смотря не на сына, а на фото, с которого ему улыбались все члены его семьи. – И Ванду, и Лорну, и Семелу, и Марко и… Мэгги. Особенно Мэгги. Я так горжусь тобой, сын. Ты себе даже не представляешь.
Мужчина развернулся к нему и заключил в объятия; всё хорошо, наконец-то всё хорошо. Всё так, как и должно быть. Все живы, здоровы, счастливы, а большего Эрику и не надо. Леншерр, отстранившись от сына, услышал голос Семелы, доносящийся из кухни:
- Эй, милый, помоги мне с посудой.
- Конечно, куколка, - крикнул Пьетро, молниеносно срываясь с места, но Леншерр, сделав несколько шагов, не спешил за сыном; он обернулся в сторону фото, будто ещё раз удостоверяясь, что там не было того снимка, характеризующее не особо приятное прошлое: имевшее плохое начало и конец. Но нет, всё было так, как и должно быть: на фото по-прежнему улыбались вся его семья. Эрик уже мечтал о том, чтобы поскорее свидеться со своими дочерьми и весь вечер провести со своими внуками и узнать, что же он успел пропустить за такой длительный промежуток времени для него самого, но такой короткий для всех остальных.
Он улыбнулся, зная, какое будущее ждало его и тех, кто ему был дорог.
Кажется, пройдя целую вечность пути руин мира сепии, он наконец-то пришёл домой.