- Но я всё равно переживаю… Особенно за Пьетро.
- Почему это? – Эрик явно был удивлён.
- Она видит в нём врага… Она видит в нём… тебя.
Анна сжала свои маленькие ручки в кулаки и, хмыкнув, развернулась на пятках и быстро спустилась вниз. Вот о ком, а о брате она вообще ничего не желает слушать. Капризный маленький паршивец, который был просто копией своего отца, - только не отца Анны, - который точно станет в будущем таким же убийцей, как и Леншерр-старший. Вот только пока он маленький и его силы ещё не проявились, но Анна уже клялась себе, если этот гадёныш в будущем переступит ту черту, разделяющую её саму от нормального мира, то ему точно не жить. А пока она просто будет ждать и играть роль послушной маленькой девочки, которая очень любит своих брата и сестру и готова проводить с ними дни напролет! Главное, чтобы не-отец не доставал её со своими тупыми вопросами и нравоучениями. Для неё он навсегда чужой человек. И если бы не мама, то она бы уже давно сбежала, а там… Там ждала бы её лучшая жизнь, где не будет этих уродов с нечеловеческими способностями. Определённо бы ждала. Если не сейчас, то в будущем, когда она станет старше. Осталось только дождаться того момента, когда Анна сможет быть полностью самостоятельной, но контролировать свою жизнь она уже научилась.
Анна хотела вернуться за книгой, но дочитывать её сегодня уже нет никаких сил и желания.
Магда и Эрик всё ещё оставались в гостиной, разговаривая на не самые приятные темы. Возвращаться к этим разговорам снова и снова было подобно пытке, но им приходилось – только они были друг у друга. Маленькие взрослые; самим так не хватает какого-то совета от старшего, чтобы поступить правильно, чтобы правильно воспитать детей и не потерять семью, но пока что приходилось держать осколки и пользоваться самым дешёвым клеем; всё норовило развалиться, было склеено неаккуратно, но пока держалось. «Пока» - ключевое слово.
- Ты так считаешь? – спустя продолжительное молчание, Эрик взглянул на любимую женщину.
- Да, - кивнула Магда, - считаю. Я просто вижу, как она относится и к Ванде, и к Пьетро… Это разное, понимаешь? Если она более-менее снисходительно относится к ней, то вот брата она… Она старается… Анна даже не смотрит на него лишний раз. Я очень сильно переживаю, у меня всё из рук валится! Я не хочу потерять нашу семью, Эрик.
Она срывалась на истерику; Магда действительно очень устала за последнее время, и Эрик это прекрасно понимал: работа, воспитание детей, снова работа – и так по бесконечному кругу. Но и денег, чтобы прокормить столько ртов, у них было немного: все сбережения шли в оплату дома, на его ремонт, либо откладывались на будущее лечения для маленькой Ванды, которая всё это время мирно лежала в руках у папы, посасывая во сне свои маленькие пухлые пальчики. Эрик не мог не налюбоваться на малютку; её бы ждало большое будущее, если бы не глупая выходка старшей сестры… Но что сделано, то сделано – время не повернуть назад, но раз такая судьба уготована малышке, то пусть она такая и будет. Но родители постараются выстроить мозаику её жизни так, чтобы все фрагменты крепко сцепились друг с другом и не норовили рассыпаться. У их детей должно быть всё самое лучшее в будущем. Они должны вырасти достойными людьми.
Эрик подошёл к супруге и поцеловал её в щёку.
- Тебе нужно отдохнуть. Я уложу детей. Ванда уже давно видит сладкие сны… Да и тебе тоже пора. А с Анной… Я поговорю, когда она будет готова. Не переживай.
«Или когда я буду готов».
- Я люблю тебя, милый.
- И я тебя.
Магда улыбнулась: искренне, легко, на щеках расцвёл румянец; она вытерла рукавом невидимые слёзы и, поцеловав мужа в лоб, а затем и малышку в его руках в её очаровательный крохотный нос; решив не спорить с супругом, женщина вышла из комнаты. Конечно, она могла бы долго уговаривать его пытаться помочь ему, самой влезать в любые дела, но она понимала, что он хочет побыть один и всё обдумать: и их будущее, и ситуацию с Анной – особенно с ней. Поэтому без лишних слов спустилась вниз и прошествовала в спальную комнату, обставленную просто, без изысков, ремонт в которой никак не подходил к концу – денег никак не хватало. Но всё это такие мелочи… Главное, чтобы в семье наконец-то наступила долгожданная гармония, и хотелось верить, что это счастливое время наступит совсем скоро. Мечты-мечты… Магда улыбнулась им; настроение вновь улучшилось. Но прежде чем идти в свою комнату, ей захотелось проведать Пьетро и пожелать ему спокойной ночи. И ещё раз полюбоваться на маленькую копию своего мужа, который в будущем, несомненно, станет большим человеком.
Эрик остался один; укачивая Ванду на руках, он, постояв с ней минуту, тоже вскоре спустился вслед за супругой, правда, пошёл он в совершенно противоположную сторону – на кухню, что находилось в другом крыле их особняка. Хотелось собраться с мыслями, найти решение в общей семейной проблеме, попытаться снова научиться разговаривать с Анной, но чем она становилась старше, тем труднее было это сделать: она росла, её взгляды на жизнь и вкусы менялись просто со сверхзвуковой быстротой, но попробовать всё же стоило. Сначала начать издалека, попытаться наладить с ней контакт, а уже после решить проблему, но вместе, общими усилиями. Да, так и надо поступить! Вопрос лишь в том, как сделать этот первый шаг? Эрик пока не готов; не сегодня, не завтра… Позже, определённо позже. Но одна единственная мысль никак не давала ему покоя…
Анне семь, и она с каждым днём всё сильнее ненавидит своих родных и близких.
И когда-нибудь, возможно, она переступит эту черту.
***
На улице сегодня было не настолько холодно, как вчера; снег начал подтаивать, было грязно, слякотно, сыро, но люди, по привычке, все ещё кутались в тёплые одежды; пятница знаменовала начало выходных, в которые можно делать что угодно и как угодно, главное – как следует отдохнуть. Однако такому раскладу были рады не все: Анна, повесив на плечо сумку, шла домой, держа за руку маленьких Ванду и Пьетро. Родители попросили забрать их из детского сада, потому что сами они не успевали; ну, ничего страшного, ведь у них есть персональный кто угодно, но только не дочь – так, прислуга, выполняющая все поручения этих людей, которых она с каждым годом ненавидела только сильнее. Но ради собственного же блага приходилось надевать маску радостного ребёнка и послушно кивать на поток несвязных прихотей и приказов. Анне было откровенно плевать на близнецов; она бы с радостью оставила бы их где-нибудь: нет детей – нет проблем. А тут ещё впереди выходные… И ведь как назло придётся с ними нянчиться, потому что именно на этой неделе Магда и Эрик работают сутки. Видимо, они это специально сделали! Глубокий вдох: Анна знала, для чего это делалось, но всё равно ненавидела родителей за такой подарок судьбы. Чёртовы близнецы… Если Ванда ещё более-менее вела себя прилично и слушалась старшую сестру даже больше, чем родителей, то вот маленький Пьетро был огромной головной болью для Анны: непоседливый ребёнок доставал её самыми тупыми вопросами с самыми очевидными ответами, постоянно отвлекал её, вел себя неприлично, и ей приходилось срываться, иногда даже доходило до того, что она его била – ей казалось, что несильно, а вот мальчик всхлипывал и начинал глотать слёзы. Золотое правило отца, которое он запомнил на всю жизнь: «мужчины не плачут» - иногда хотелось нарушить, но он продолжал держаться. В конце концов, он тоже мечтал вырасти в такого же сильного и умного, как любимый папа. Вот только старшая сестра совершенно не разделяла его взглядов. Мелкий просто ещё не знает, каков его отец на самом деле.
Маленькие дети еле волочили ноги, держась за руки; Анна будто убегала от брата с сестрой, топча хлипкий снег, специально поднимая комья грязи, что попадали на одежду близнецов; в итоге, кто останется виноватым в том, что он такой неряха? Конечно же непоседа Пьетро! Мальчик уже за сегодня получил долю наказаний за то, что слепил из грязного снега шарик и запустил его в спину старшей сестры; ему хотелось поиграть с ней, увидеть улыбку на её лице, посмеяться вместе с ней, а вместо этого получил долю оскорблений и болезненный щипок за щеку; больно не было, но неприятный осадок всё равно остался. Пьетро не понимал, почему сестра так не любит его и искренне мечтал о том, чтобы она хоть раз сказала ему приятное слово; сказала, что она любит его. Он ведь любит её… Оставшийся путь до дома мальчик шёл спокойно, молча глядя себе под ноги, иногда пиная попадавшиеся мятые банки из-под газировки, камешки, снег и прочий мусор. Было скучно, а задевать старшую сестру, которая шла впереди, держа за руку Ванду, совершенно не хотелось – вдруг опять отругает? Пьетро фыркнул себе по нос, натягивая шапку чуть ли не до самых глаз – никто не должен видеть его волосы, иначе ему придётся очень худо. Он был в этом свято уверен, потому что Анна постоянно твердила ему: его волосы – это болезнь; он больной мальчик, который должен стыдится своей внешности. Детская наивность: Пьетро стыдился, даже в детском саду, хотя в целях этикета приходилось мириться с тем, что там всего его видят… таким. И он был свято уверен в том, что все дети внутренне смеются над ним. И если бы не окружавшие их воспитательницы, то случилось бы что-то страшное. Анна ведь говорила ему! А Пьетро ничего не оставалось делать, как просто верить и слушаться старшую сестру.