Алексей посмотрел на часы: чуть больше семи.
— Александра Евгеньевна, вы когда укладываете внука спать?
— А когда скажете! — откликнулась тетя Шура, готовая на все, чтобы загладить свою неизгладимую вину.
— А что, если мы с Валерой в цирк пойдем? Сейчас.
— Как… в цирк? Вы… вы его в цирк хотите… После того…
— Значит, вы не возражаете? Вот и отлично! Давай, Валерчик, собирайся.
…Два вечера Алексей с Валерой провели в цирках. Были номера с велосипедами: и по канату, и жонглеры, и клоунада. Но того паренька среди них Валерка не опознал. Разуверившись в своей версии, Алексей отбросил эту мысль, а Валерке купил велик: не такой, который был у того паренька, но тоже классный. Валерке очень понравился.
А через два дня совсем случайно увидел афишу: «Цирк на сцене». На одной из фотографий несколько велосипедистов, обнявшись, задрали передние колеса своих машин. Снова потребовался Валерка. И вот здесь, после того как конферансье объявил: велоэквилибристы Спасские, — на сцену с трех сторон, суетливо, передвигаясь словно челноки, выехали Спасские. И сразу Валеркина рука сжала ладонь Алексея.
— Вон он! — зашептал Валера, побледнев. — Который на велике! — Ориентир конечно же был весьма сомнительным — на сцене все участники были на велосипедах, но Алексей уже понял: самый младший — паренек лет двенадцати! Остальные участники номера были вполне зрелыми. Хорошо, что их номер был заключительным. Алексею уже не терпелось, не сиделось в удобных креслах театра. Отправив Валерку в машину, к Жене, временно занявшего место водителя Юры, Алексей прошел за кулисы. Подростка, уже переодевшегося и беседующего с усатым пожарником, он узнал сразу.
— Поди-ка сюда, приятель.
Велоэквилибрист сразу насторожился и зашел за спину пожарника.
— А че такое? — срывающимся голосом спросил Алексея. Глазки его встревоженно бегали, голова суетливо вертелась.
— А что это ты напугался? Я у тебя автограф хотел взять.
Все еще с недоверием паренек отпустил куртку пожарника и стал отступать.
— Нет у меня автографа… Не даю я автографы… — Он хотел покинуть коридор, но Алексей успел схватить неожиданно крепкую руку.
— Пустите! Я говорю, пустите!
— Ты подожди, — рассвирепел и Алексей. Подозрительное поведение парня уже выглядело уликой. — Ну-ка, скажи мне, вертушок, кто тебе приказал под мою машину нырнуть? Говори, поганец!
— Никакой машины я не знаю! Отпустите, больно!
Открылись двери гримерных. В коридор выбегали люди — мужчины, женщины, старики, молодые…
— Сколько тебе заплатили, щенок?!
— Ничего они мне не платили, ой-ой!
— Кто — они? — уже яростно дернул парня Алексей, поняв, что «пробил» пацана. — Кто — они? Говори!
— Ничего я не знаю. Я под вашу машину случайно упал. Юзом залетел. Не знаю ничего!
Какие-то, более сильные, чем у Алексея, руки впились в его запястья, кто-то повис на его плечах… и вот парня оттеснили и увели.
— В чем дело? — гневно раздувая ноздри, спросил великан, от которого попахивало спиртным. — Ты чего это разгулялся? Может, тебя успокоить? А? Я могу.
Алексей дернулся, но циркачи-силачи держали крепко. В это время в кучу врезался, все еще одетый во фрак, конферансье. И от него тоже попахивало винищем. Но он, видимо, был самым культурным и благовоспитанным.
— В чем дело, господа? Вы к кому… пришли?
— Вот, Арнольд Николаевич, вот они, — пожарник обиженно указал на Алексея, — сказали Веньке Спасскому, что автограф взять хотят, а сами драться полезли.
— Так вам автограф? — вальяжно спросил Арнольд Николаевич, обдав Алексея запахом дешевого вина.
— Автограф? — пророкотал из-за спины Алексея бас. — Я ему сейчас автограф на морде его сытой оставлю.
Рассвирепев, Лекс, как бурлак, потянул нависшую гроздь. Неизвестно, чем бы закончилась эта разборка, но в глубине коридора распахнулась дверь, и в проеме появился Рудик. Следом за ним угрюмо, как неотвратимая беда, шли трое «бычков».
— Что за шум без драки? — Вроде бы шутливо спросил Дикий, но никого к веселью не расположил. Ледяной взгляд Рудика, помноженный на сумрачных охранников, подействовал вразумляюще. Тиски, сжимавшие Алексея, сами по себе ослабли, циркачи поникли и отступили.
— Ну пробил? — скосив рот к Алексею, негромко спросил Рудик. И, поймав утвердительный кивок, сделал миролюбивое лицо: — Все, ребята, разбежались… Кругом-бегом! Ничья у нас. Кто здесь за туза бубей? Ты, что ли, дядя? — спросил у Арнольда. — Ну, че забуксовал? Ты главный?.. На, — он сунул ему в кармашек фрака купюру, но кармашек оказался фальшивым. Купюра, как опавший лист, мягко опустилась на пол.