Трясущимися руками он завозился с задвижкой на крышке панели, и ту заклинило.
— Дерьмо!
Этот жирный ублюдок Фаркум бешено напустился на своего слугу. Барак не говорил на этом диалекте, однако мог распознать поток ругательств. А потом ощутил точно такой же гнев, обращенный на него, и вдруг остро осознал, что клиенты лупят в решетчатую клеть у него за спиной. Как же ему хотелось, чтобы Яна была с ним внутри.
Он бросил взгляд на арку, которая вела в сарай снаружи. Там у него были сервиторы. Грузчики. Не бойцы, но сильные. Может, один из них смог бы…
Нет времени.
Барак обхватил задвижку своим мясистым кулаком, потянул и прошипел ругательство — рука соскользнула и порезалась. Из рваной раны засочилась кровь.
Громыхание сетки усиливалось. Его клиенты орали, умоляли. У него за спиной гибли люди. Потянувшись к футляру на стене, он сорвал его и рывком распахнул. Внутри располагался старый служебный боевой дробовик, «тормоз». Блеснул отполированный черный приклад, с которым было связано множество печальных воспоминаний. Барак выдернул ружье из креплений и направил его на задвижку.
— Гнида!
Выстрел вырвал замок, прихватив с ним и часть крышки. Пытаясь не слышать криков и молясь о том, чтобы не узнать среди них голос Яны, Барак дернул рычаг внутри и шепотом возблагодарил Императора, когда механизм сработал.
Глава VI
Сжигая мертвых
Меагр исчез, сгинув, словно залитый потопом город, погрузившийся в море. О нем забыли. Никто не придет. Старые структуры, которые должны были защищать порядок, разрушились. Человечество принялось пожирать само себя. В буквальном смысле.
У Кристо сводило живот от омерзительного предчувствия. Он пытался ему не верить, как дезертир пытается не верить в пулю расстрельной команды, однако если он не отыщет помощь, то они оба, вероятно, умрут. Он двигался второстепенными улочками, избегая скоплений людей. Беспорядки творились повсюду. Жилища были брошены, мануфактории опустели. Умолкла даже огромная колокольня в центре Меагра, видимая со всей округи и возвещавшая о времени работы, молитвы и заботы о себе. Из–за вспыхнувших пожаров, устроенных то ли намеренно, то ли нечаянно, в воздухе появился запах гари. С дымящихся кострищ производителей пергамента тянулся пепел. От запаха потрескивающего сала Кристо одновременно ощущал голод и подавленность. Он прошел мимо нескольких горожан, которые прятались по домам или бесцельно и потрясенно бродили вокруг, но никто не создавал ему сложностей. Несмотря на использование обходных путей и полузабытых туннелей, все еще был слышен ожесточенный гам беспорядков. В конце концов, он превратился в фоновый шум, трепавший Кристо нервы. Даже в редкие моменты затишья, когда он избавлялся от кошмара в ушах, память о том держалась так глубоко внутри, что он уже не мог их различить.
Это терзало его. Бремя казалось тяжелее, чем дочь у него на руках.
Он шел на север, рассудив, что запад и восток, скорее всего, уже пали или захвачены бандами, а идя на юг, он углубится в город и повстречается с пока что незаметными проблемами. В защиту надзирателей он не верил. Возможно, никаких надзирателей уже не было, по крайней мере, в каком–либо осмысленном понимании слова. Что бы ни обрушилось на Меагр, оно заражало население. А следовательно, шансы выжить были выше вдали от людей. Также Кристо избегал и магнитоплана, прикинув, что туда направятся большие группы обитателей окрестностей Нижнего Стока.
Даже пешком у него не ушло много времени, чтобы добраться до окраины города. Промышленные и жилые районы сменились более дикой и запущенной местностью. Старые агромельницы напоминали разрушенные памятники, покрытые массивными колониями грибных наростов, которые набухали на стыках феррокрита, словно перезрелые плоды. Дороги сужались и трескались из–за мощных корней, в воздухе висели парящие споры. Раньше предпринимались попытки обрезать или выжигать корни и грибы, однако природа отбивала каждую атаку и продолжала осаду.
Почва здесь была сырой от густого тумана цвета грязи, от которого несло глиной. Кристо оторвал полоски ткани, сперва замотав одной из них рот и нос Карине, а затем и самому себе, чтобы защититься от худших эффектов запаха. Тот был дурманящим и крепким, как зерновой алкоголь. К счастью, дорога прошла без происшествий, и вскоре они выбрались на простор, выйдя на неровное поле с невысокими насыпями металла и грудами старого щебня.