Хел во всех смыслах пришла за бледными, и это выглядело словно сама смерть.
Она прыгала как заведенная игрушка, но с грациозностью танцовщицы, совершая одновременно плавные и рубленые движения. Поворот на пятке, пируэт. Никто из бледных не мог даже прикоснуться к ней, но она шла сквозь их зловонные ряды, будто механическая молотилка, черная как ночь и смертоносная. Она перемещалась по полу, по стенам, по потолку, словно законы физики и гравитации были к ней неприменимы, полосуя и петляя. Ее мечи казались серебристыми молниями.
— Как всегда, опоздала, — простонала Моргравия и почувствовала, что ее онемевшей руки касается мягкая ладонь. Она обернулась и увидела одну из куртизанок, с бледным лицом, но розово-алыми тонами вокруг глаз. Моргравия отпустила ее, попробовала встать, пошатнулась, зарычала, что ей не нужна помощь, после чего со второй попытки поднялась на ноги.
Содранная с креплений решетка упала и болталась, будто сломанная челюсть. Придавленные тела лежали под ней и в ней, застряв при попытке пролезть сквозь сетку. Все они были неподвижны, расчлененные или обезглавленные.
Барак в изнеможении привалился к барной стойке.
Перегонщик вытирал свой тычковый кинжал о грязную штанину. В его глазах было дикое, отсутствующее выражение, и он не сразу встретился с Моргравией взглядом. Когда же это произошло, он просто уставился на нее. Кровь так забрызгала его лицо, что казалась боевой раскраской.
Живы были и остальные — певица в черном и вторая куртизанка, хотя та продолжала горбиться под стойкой, не отрывая глаз от теней. Моргравия задалась вопросом, много ли от нее осталось помимо внешней оболочки.
Бледные были перебиты все до единого. Разобраны на части. Все пропиталось смрадом бойни, жуткий разгром было невозможно не заметить. Посреди всего стояла изящная фигура — действительно, девушка, хотя она уже какое–то время и перестала таковой являться, если вообще когда–либо была ею.
Глядя на нее — на облаченную в кожу убийцу, такую же окровавленную, как и любой из трупов, и пристально взирающую в ответ из–за пустых глазниц ухмыляющегося черепа — Моргравия почувствовала боль некой утраты.
Хел убрала клинки обратно в ножны.
— Здравствуй, мама, — любезно произнесла она, — соскучилась по мне?
Глава X
Упорный
Они устало тащились по Меагру. Поначалу Кристо настаивал на том, чтобы держаться боковых переулков и более узких улиц, по которым меньше ходят. Ему не стоило беспокоиться. Город был покинут, в районах царила зловещая тишина, а коммерческие и жилые строения стояли пустыми, словно их все бросили одновременно. Как будто прозвучал неведомый сигнал, и теперь все попросту исчезли.
По главной улице носились обрывки пергамента, трепещущие полоски драной ткани и пропагандистские листовки, гонимые и подхватываемые ветерком. Где–то крутился рециркуляционный вентилятор. Его неспешное вращение создавало жутковатый гул, действовавший Кристо на нервы. Он бросил взгляд на Селестию. Та сжимала меч, глядя на высокие здания, на грязь и обветшание. С тех пор, как они покинули сельскохозяйственные поля, она молчала. Молчал и он, на краю его сознания так и держалось воспоминание о машине.
Прежде он уже видел сервиторов — кибернетические организмы, выполнявшие на патронном заводе ту работу, которую не выдержал бы ни один смертный. Но эта длинноногая тварь с зондирующими красными глазами… Ее создали для охоты, и она бы убила их обоих, если бы ее не отозвали.
— Очень грязное место, — заметила Селестия, вырвав его из раздумий.
— Не могу спорить, — отозвался Кристо, радуясь возможности отвлечься. — Обычно тут не так тихо. Ты никогда не видела Меагр?
Она покачала головой.
— Я никогда не покидала приорат.
— Вообще? Как же ты попала в Церковь?
— Мои сестры… — она запнулась и прикусила губу, чтобы сдержать горе. — Они приняли меня ребенком. И воспитали в своих традициях и вере. У меня есть склонность к целительству, поэтому они меня также учили.
— Мне жаль.
— Я ни о чем не жалею. Мне ничего так не хотелось, как возможности послужить Ему. И лечить других.
— Нет, — сказал Кристо, сообразив, что она не так его поняла. — Я имею в виду, мне жаль, что ты их потеряла. Своих сестер.