Отец Бенедикт сидел на стуле и всё никак не мог отдышаться. Пока он глотал воздух, как рыба, вытащенная из воды, я пытался придумать, что ему такое сказать, чтобы его визит оказался как можно более коротким. И решил просто сослаться на усталость. Священник в ответ на мои слова сначала осуждающе ткнул пальцем в недопитый сосуд, а затем с полчаса рассказывал о карах Господа Бога для людей, идущих по пути греха. После чего мы встали на колени, и я снова забормотал под нос всякую чушь, устремив взгляд в пространство и молитвенно сложив руки. Интересно было то, что отец Бенедикт, зная о потере мною памяти, в то же время ничуть не сомневался в моём знании молитв.
Затем священник по-отечески поцеловал меня в лоб, перекрестил и, пожелав спокойной ночи, ушёл.
Я мысленно пробежался по событиям дня и сделал вывод: здесь люди проще, наивнее и более набожны. Видя мир в чёрно-белом цвете, они разделяют поступки и людей по принципу «плохой — хороший». В чём очень похожи на детей, и жестоки так же, как они. К этой мысли я пришёл, исходя из военных воспоминаний моего оруженосца. По самым скромным подсчётам, мы вместе с ним отправили на тот свет не менее двух десятков человек.
К тому же кругом идут войны. Захотелось убивать — поехал на войну. Надоело проливать кровь человеческую и грабить — поехал домой. Правда, при одном условии: если при этом жив останешься. Хм! И если будет ещё куда ехать! Ведь пока ты в походах кого-нибудь грабишь, в ворота твоего дома могут вломиться другие любители чужого добра.
Не успели лучи солнца просочиться сквозь узкие бойницы, как раздался громкий топот сапог и в комнату ворвался Джеффри. Ещё не проснувшись окончательно, я отреагировал на его появление, как на появление приятеля, пришедшего будить меня рано утром для поездки на шашлыки:
— Что за чёрт тебя принёс?! Рань какая! Сначала на часы посмотри, а потом…
Но стоило мне осознать, где я нахожусь, как сон моментально с меня слетел, а в следующую секунду я уже сидел на кровати, отбросив одеяло в сторону.
— Что случилось, Джеффри?
— Всё не мог дождаться утра, Томас. Господин барон сказал вчера вечером, что если у тебя всё будет хорошо, то кузнец утром снимет цепь. Похоже, Том, я могу уже прямо сейчас бежать за кузнецом!
— Я наконец-то смогу размять ноги!
— Томас, сегодня вечером по случаю твоего выздоровления в замке будет пир. Святые апостолы! Ох, мы и повеселимся!
Телохранитель умчался, а спустя некоторое время меня навестил барон, да не один, а с дамой. У меня сложилось впечатление, что они не просто любовники, но и любят друг друга. После их ухода я спросил об этом у вновь появившегося с ворохом одежды Джеффри и тут же получил подтверждение своим мыслям:
— Да, Том. Так и есть. Госпожа Джосселина была в своё время компаньонкой твоей матери. Она дочь обедневшего рыцаря и её дальняя родственница по материнской линии. Теперь, похоже, она собирается стать госпожой баронессой.
Так, скоро «мамой» обзаведусь, а потом братиком или сестрёнкой…
Тут в комнату ввалился закопчённый кузнец в кожаном переднике. Он справился с работой как настоящий мастер — быстро и чётко, не сделав ни одного лишнего движения. Последний удар молотка — и цепь с лязгом упала на каменный пол.
Когда он ушёл, я переоделся. Надел нижнюю рубашку и короткую куртку с узкими рукавами, натянул штаны-чулки, которые назывались тут, как я помнил из книг, «шоссы», и почувствовал себя крайне неловко и неудобно. Широкие, свисающие, как крылья, декоративные рукава и кожаные туфли, облегающие ногу, с неприлично длинными острыми носами, украшенные серебряными бляшками, добили меня окончательно. Наряд довершили пышный головной убор, напоминающий берет, с павлиньим пером, широкий пояс, кинжал и перчатки. Кося глазом на свою яркую одежду, я чувствовал себя по меньшей мере клоуном. Даже не сразу решился посмотреть в отполированный серебряный поднос, заменявший зеркало, который услужливо поднёс мне всё тот же Джеффри. Увидев своё отражение, невольно улыбнулся. Да, я был странно и ярко одет, но в то же время мне нравилось, как я выгляжу.
Блин! Сейчас бы щёлкнуться на память! Классная была бы фотка!
Так, и что дальше?
Я бросил вопросительный взгляд на Джеффри. Тот, ни слова не говоря, склонил голову в коротком поклоне, а выпрямившись, сделал приглашающий жест в сторону двери.
Выйдя в коридор, я ощутил себя по меньшей мере космонавтом, впервые ступившим на поверхность чужой планеты. Правда, моё восторженное состояние продержалось недолго — до мышей, которые неожиданно порскнули у меня из-под ног, как только я сделал несколько шагов по тёмному коридору, и паутины, облепившей моё лицо на одном из поворотов винтовой лестницы.