А так поеду, посмотрю, как живут люди, может быть, что-нибудь и придётся по душе. Люди, дело или ремесло.
— Томас, у меня есть старый друг, — сказал барон. — В молодые годы мы были неразлучны с ним, как братья. Сражения, вино, женщины… Всё испытали: и горечь поражений, и радость побед… Меч и вера были для нас защитой, как в духовной, так и в мирской битве, пока в одном сражении удача оказалась не на нашей стороне: я был тяжело ранен, Ричард Метерлинк тоже, да ещё и попал в плен. Я долго лечился, ничего не зная о нём, и только спустя полтора года узнал о его судьбе. Вернувшись из плена, он неожиданно для всех ушёл в монастырь. Мы не виделись с ним семнадцать лет, но я слышал много хорошего о нём и его богоугодных делах. Теперь он Глава Уорвикского аббатства. Думаю, что он, как бывший рыцарь и служитель Господа, сможет помочь тебе в выборе дальнейшего пути. К тому же его аббатство находится от нас всего в трёх днях пути.
— Когда отправляться?
Барон бросил взгляд на Джеффри. Тот ответил не сразу, сначала что-то прикинул в уме:
— Дня через четыре. Не раньше.
— Поедешь через пять дней, — подвёл итог нашей беседы хозяин замка.
Определение срока отъезда исходило из скорости обретения мною навыков, причём это относилось не только к фехтованию и выездке, так как к ним мой телохранитель добавил общую физическую подготовку, которая заключалась в беге по пересечённой местности в окрестностях замка. Причём не налегке, а с мешком, наполненным песком, за плечами. Дважды в день. С этим я тоже спорить не стал. Моей задачей на первое время стало элементарное выживание в этом мире, а без навыков воина это было почти невозможно.
Моя профессия электрика, полученная в профтехучилище, здесь явно не котировалась, а умение дать в зубы — как-никак пять лет занимался боксом — не приветствовалось. По крайней мере, в кругу знати. Я мог водить машину, стрелять из автомата, но при этом не знал ни устройства этих механизмов, ни как их изготовить. Так же как не имел элементарных практических знаний ни по химии, ни по металлургии или оптике. У меня было ровно столько умения, сколько у джинна из песни Владимира Высоцкого: «Кроме мордобития — никаких чудес». А я хотел стать сильным и богатым. Да-да. Обязательно богатым.
«Деньги и информация правят миром», — сказал кто-то умный. Денег у меня не было. Впрочем, как и полезной информации…
Правда, оставалась надежда на обрывочные знания, приобретённые мной на исторических фестивалях и собраниях исторического клуба в институте, но дело в том, что если летние фестивали я практически не пропускал, то собрания в институте посещал только время от времени. Причём если обсуждаемая тема казалась мне интересной, то я впитывал в себя исторические факты и даты, а когда не представляла интереса, то просто пропускал всё мимо ушей. Теперь мне приходилось расплачиваться за свою избирательность, тщательно выуживая обрывочные данные из памяти и пытаясь понять, насколько они применимы к данному отрезку истории. Да, я знал о крестовых походах, об ордене тамплиеров, о Столетней войне между Англией и Францией. Знал отдельные даты, имена и места сражений, но в большинстве своём эти события уже прошли или ещё не скоро будут. Как, например, битва при Азенкуре, которая произойдёт в 1415 году, где англичане в очередной раз разобьют французов. Знал, что Италия в данный период является не единой страной, а кучей отдельных городов-государств. Знал о наёмниках-кондотьерах, как и о семействе Борджиа — роде политиков, полководцев и убийц, но только в плане интересных фактов, а не в свете исторических хроник.
Далеко не всегда даже эти знания сразу всплывали в памяти. Бывало, что они проявлялись только при упоминании запечатлённого в истории имени или при виде конкретного предмета. Именно так получилось с арбалетом. Перед отъездом я заглянул вместе с Джеффри в арсенал — оруженосец хотел выбрать себе кольчугу. Небольшая комната без единого окна была полна пыли и пауков. Сам оружейный склад состоял из двух деревянных стоек, прикреплённых к стенам, да ещё в дальнем углу расположился большой сундук. На стойках стоял десяток пик, три меча и четыре боевых топора. Джеффри сразу направился к сундуку. Открыл крышку, и я увидел внутри несколько свёрнутых кольчуг и шлемов. Когда он, вытащив кольчуги, стал подбирать себе подходящую броню, я решил тоже покопаться в сундуке и обнаружил на дне арбалет. Взял его в руки, и у меня неожиданно возникло ощущение, какое бывает при встрече с хорошим приятелем, которого давно не видел. Дело в том, что на исторических фестивалях я одно время увлекался стрельбой из лука, а затем мой интерес перешёл на арбалет. В какой-то период он меня настолько заинтересовал, что я даже начал подумывать: не сделать ли мне его самому? Ребята дали мне чертежи и сказали, что помогут с материалами. С месяц взахлёб читал об арбалетах, изучал различные конструкции, а потом… раз — и охладел! Так ни Робин Гуда из меня не получилось, ни мастера, но кое-каких знаний по истории и устройству арбалетов я сумел нахвататься. В том числе неплохо знал о механических устройствах натяжения тетивы арбалета. «Козья ножка». Этот рычаг со скользящей вилкой и крюками для тетивы получил такое название из-за своей формы. Несложный по конструкции, он позволял натянуть тетиву без помощи ног, тогда как сейчас её натягивали мускульным усилием или с помощью крюка, закреплённого на поясе стрелка. В этом случае нога упиралась в стремя арбалета, затем стрелок приседал, зацеплял тетиву за поясной крюк, после чего выпрямлялся и, таким образом, натягивал её. Я не знал, применяется ли сейчас «козья ножка», но точно знал, что «немецкая», а за ним «английская» системы натяжения тетивы появятся только в пятнадцатом веке. Я поинтересовался у Джеффри, как сейчас обстоит с этим дело, но тот недоумённо пожал плечами и предложил спросить об этом у арбалетчика Хью.