— Не тебе, святоша, говорить о хлебе! Посмотри на эти руки! Это они выращивают хлеб, о котором ты говоришь! Видишь их? Теперь покажи свои! Посмотрите, люди, какие они у него гладкие да белые! Что ты ими делаешь?! Ничего! Только деньги у народа вымогаешь! Люди, посмотрите на него, это же самый настоящий клещ, пьющий нашу кровь!
Ну, ты посмотри! И тут революционеры! Даже в четырнадцатом веке нет от них спасения!
Мы уже отъехали метров на пятьдесят, когда услышали громкие крики. Дружно оглянувшись, увидели убегающего монаха, за которым нёсся крестьянин с палкой в руке. Небольшая толпа, собравшаяся на обочине, хохотом, гиканьем и криками подбадривала крестьянина. Монах бежал, так забавно подпрыгивая и размахивая руками, что я не удержался и рассмеялся вместе со всеми.
Вскоре мы снова съехали с тракта на узкую дорогу. Она тянулась через густой лес, где ветки дубов и буков образовали две зелёные стены, а иной раз крышей смыкались над головой. Этой дорогой, видимо, пользовались так редко, что местами трава закрывала колею, оставленную колёсами крестьянских телег. В глубине леса было очень тихо. Безмолвие нарушалось лишь лёгким шелестом листьев да воркованием диких голубей, и только раз я услышал где-то далеко в стороне охотничий рог и резкий лай собак.
Глава 4
Наёмный убийца
Дорога вывела нас к зелёной луговине, где, разомлев на солнце, лежали с десяток коров и бродили чёрные свиньи. За ней, в окружении полей, лежала деревня в три десятка домов и прилепленных к ним пристроек для скота и птицы. Синие дымки поднимались над отверстиями в соломенных крышах. Проехав мимо, мы достигли границы лесов, за которыми простирались однообразные заросли вереска. Их розовые пятна перемежались большими площадями зелёного мха. Слева по-прежнему тянулся лес, но дорога уходила от него в сторону и шла уже по открытым местам.
Вскоре достигли ручья с коричневатой от глины водой, текущего в широком овраге, — вероятно, это была обмелевшая речка. Внизу, на берегу, сидела старуха и жадно ела размоченный в воде хлеб. Услышав цоканье копыт, настороженно замерла, уставившись на нас подслеповатыми глазами. Иссечённое морщинами лицо, беззубый провал рта, трясущиеся руки…
— Мать, что ты делаешь в такой глуши? — спросил я, когда мы спустились к воде.
— Благородный рыцарь, я иду издалека. Из Линдхерста. Три дня в пути, а за всё это время съела лишь миску супа из отрубей, которую подали мне добрые люди, да вот доедаю эту сухую горбушку, которую я выпросила по дороге. Я иду…
— Вот и иди себе, — прервал её Джеффри. — А нам ещё надо проехать не менее пятнадцати миль, пока мы доберёмся до Гриптшира. Хью, отрежь ей сыра и дай ломоть хлеба.
Мы уже пересекли ручей и выбрались из оврага, когда вслед нам раздались произнесённые дрожащим, надтреснутым голосом слова благодарности. Автоматически повернув голову на её голос, я неожиданно краем глаза уловил, как колыхнулись кусты. В первую секунду не придал этому значения, но тут же сообразил, что стоит полное безветрие. Зверь или… разбойники? За время, проведённое в Средневековье, я вдоволь наслушался о беззакониях, творящихся на дорогах, и о шайках разбойников всех мастей. Бросил взгляд на телохранителя, но тот ехал с невозмутимой физиономией, а Хью за моей спиной напевал фривольную песенку.
И тут на дороге показалась скачущая нам навстречу, в клубах пыли, группа всадников. Песня Хью тотчас оборвалась, а рука телохранителя переместилась на эфес меча. Я сделал то же самое, в душе надеясь, что это приличные люди, а не местные разбойники. Некоторое время мы сближались, потом Джеффри чуть приподнялся в стременах, вгляделся и облегчённо выдохнул.
И кто же это? Шестеро вооружённых людей. Нет. Семеро. Кто впереди? Нет, не рыцарь. Золотой цепи нет, шпор нет.
— Это местный бейлиф, господин, — негромко сказал Джеффри, не дожидаясь моего вопроса. — Представляет королевский закон в здешних местах. Не церемоньтесь с ним, мой господин. Капельку внимания, не больше.
Всадники остановились, перекрыв нам дорогу. Бейлиф был крепким плечистым мужчиной с квадратным лицом, обрамлённым густыми чёрными волосами: шевелюрой, широкими баками и окладистой бородой, напоминающей лопату. Берет с пером. Лиловый камзол. На руках перчатки из оленьей кожи. На поясе меч и кинжал. Солдаты были в коричневых куртках из бычьей кожи. За плечами у каждого длинный лук, а на поясе — короткий меч. Лица у всех суровые, грубые, обветренные.