Воин! Неистов и бесстрашен в бою! Ха! И это про меня? Лестно!
— Э-э… Скажи, Джеффри, а ты при мне кто? Оруженосец?
— Больше, конечно, телохранитель. Но и оруженосец тоже.
— Понятно…
Я был загружен информацией до предела.
А сын барона — это кто? Не баронет — это точно. Они позже появились. О! Вспомнил! Эсквайр! А моё предположение оказалось верным! Хм. И годы странным образом совпали… Такое ощущение…
— Побегу к господину барону! — заявил Джеффри. — Он должен прямо сейчас узнать радостную весть!!
Последние слова он произнёс, уже скрываясь за дверью.
Глава 2
Замок и его обитатели
Услышав шаги в коридоре, я тут же оказался на ногах. Первым вошёл телохранитель. Бросив на меня внимательный взгляд и убедившись, что я в прежнем нормальном состоянии, быстро отошёл в сторону. Всё это время, пока его не было, я пытался выстроить разговор с «отцом», которого никогда в жизни не видел. Естественно, это у меня не получилось, и теперь мне только и оставалось, что застыть в напряжённом ожидании, словно солдату перед появлением высокого начальства.
Войдя, барон несколько секунд привыкал к солнечному свету, затем, припадая на левую ногу, сделал два шага в мою сторону и остановился. Как и Джеффри, в первый его приход, он стал вглядываться в меня. Я с неменьшим любопытством принялся изучать его. Длинные тёмные волосы с приметной сединой. Строгое чеканное лицо. Высокий лоб. Твёрдый взгляд серых глаз. Небольшая ухоженная бородка. Бархатная рубаха с широкими и пышными рукавами, золотая цепь на груди, на поясе тяжёлый нож с красивой рукоятью. Штаны в обтяжку и мягкие кожаные башмаки с длинными носами, украшенные серебряными цепочками.
— Сын? — в его голосе, как и в лице, не было даже намёка на какие-либо чувства.
— Отец, — я постарался вложить в свой голос как можно больше уверенности, хотя, кроме нарастающего напряжения и неловкости, ничего не испытывал.
Он вздрогнул при звуке моего голоса. Выражение его глаз смягчилось. Несколько мгновений он продолжал всматриваться в меня, затем подошёл, взял мою голову в руки, секунду вглядывался в глаза, скупо улыбнулся и обнял меня. В ответ я обнял его. На этом торжественная часть нашей встречи закончилась. «Отец» отступил на шаг и легонько поморщился.
«Не спорю, — мысленно согласился я с ним. — От меня как от козла воняет. Нет, скорее как от целого стада козлов».
— Я рад, мой сын, что ты вернулся к нам. Правда, Джеффри сказал, что память твоя спит, но, думаю, с Божьей помощью, воспоминания вернутся к тебе. Однако хочу спросить тебя прямо сейчас: неужели при виде меня в тебе не проснулось чувство любви и почтения сына к отцу, которое заложено в тебе природой и родительской любовью?
Вот чего я никак не ожидал, так это подобного вопроса. Мою растерянность барон, очевидно, посчитал за нерешительность, поэтому, не дождавшись ответа, сказал, тем самым подталкивая меня к откровенности:
— Сын, даже если твой разум не помнит меня, твоё любящее сердце должно тебе подсказать нужные слова.
— Отец мой, я чувствую любовь и уважение к тебе, но не в той мере, как бы чувствовал, помня всю твою отеческую заботу и любовь… — тут я запнулся, так как просто не знал, чем закончить эту витиеватую фразу.
Я понятия не имел, как сумел построить столь диковинное для меня предложение, но, к моему немалому облегчению, продолжения не потребовалось. Моя фраза, похоже, произвела на барона нужное впечатление.
— Не надо много слов, мой сын. Ты всегда был честен со мной. Уже то, что ты превратился из неразумного злобного зверя в человека — бесценный подарок для меня! Господь услышал мои молитвы! Надеюсь, он не остановится в своём благодеянии и прольёт свой божественный свет дальше, очистив твою голову от чёрной пелены неведения! Я верю в это, но всё-таки не хочу испытывать судьбу, так как не знаю, насколько глубоко твоё выздоровление. Поэтому, Томас, давай пока отложим весть о твоём исцелении. Оставим в тайне до завтра. Джеффри принесёт тебе воды для мытья и чистую одежду, а вместе с нашим славным священником, отцом Бенедиктом, ты поблагодаришь Господа Бога за своё выздоровление! Вечером я ещё раз навещу тебя, мой сын.
Вновь приблизившись ко мне, он прижал мою голову к своему плечу. Затем отпустил и, резко развернувшись, ушёл. За ним тут же затопал своими сапожищами Джеффри.
Да-а… Наверно, про таких говорят: суров, но справедлив. Вот уж нежданно-негаданно обзавёлся отцом. Здесь у меня всё наоборот. Отец есть, а матери нет.