Рас Тавас стал изучать карту.
— Думаю, да, — заключил он. — Один научный сотрудник по имени Фал Сивас, как я слышал, работает над созданием системы управления летательным аппаратом, предусматривающей использование искусственного интеллекта. Но даже и она не уберегла бы нас от опасности, вздумай пограничная авиация Фундала атаковать нас в воздухе.
Этот Фал Сивас, как мне сказали, слишком уж самовлюбленный. Он дошел до того, что именует себя Самым Выдающимся Умом Барсума, хотя любому понятно, что он таковым не является. Если кто и заслуживает подобного титула, так это я, но никак не он… ой-ой, простите, доктор Ши, я опять позабыл.
Ши не мог сдержать улыбку.
— Вы усваиваете науку, старина. Уверен, через полгода наших занятий вы станете настолько вежливым и тактичным, что Гелиум произведет вас в ранг посла по особо щекотливым поручениям.
— Однажды они уже пытались это проделать, — с печальным вздохом ответил Рас Тавас. — Они включили меня в состав делегации, направлявшейся на Манатор. Но что-то из сказанного мною настолько взбесило тамошнего джеда, что наша миссия едва не закончилась объявлением войны, хотя Манатор находится от Гелиума на расстоянии, равном половине длины экватора Барсума.
Весь следующий день прошел без происшествий, если не считать того, что воздушные путешественники наблюдали на простиравшейся внизу плоской равнине, покрытой желтовато-розовым мхом, колону странствующих зеленых людей, обитающих на Барсуме, каждый из которых имел по четыре руки и был примерно вдвое крупнее любого краснокожего барсумита. Один из зеленых людей, ехавший верхом на громадном тоате, вытащил из сумки, притороченной к седлу, мушкет и пальнул в сторону «Банта», испустив из своего оружия облако дыма, вслед за которым раздался свист пули.
Ши резко развернул аппарат и потянул за трос, при помощи которого из балластного мешка высыпался песок. Зеленый стрелок внизу перезаряжал свой мушкет.
— Ох, ну прямо руки чешутся от желания выстрелить по нему и отучить этого недоумка палить по безобидным путешественникам только потому, что его левая нога этого хочет. Но не думаю, что в существующих обстоятельствах это было бы разумно.
— Что до меня, — сказал Рас Тавас, — я был бы счастлив, если бы кто-либо из землян смог бы укротить их скотские порывы.
К моменту, когда зеленый стрелок снова упер мушкет в плечо, «Бант» был уже вне зоны досягаемости.
— Доктор, — обратился Ши к Расу Тавасу, — что-то мне не нравится, как ведет себя наш аппарат. Уж больно медленно он набирает высоту.
— Возможно, — ответил Рас Тавас, — что в результате того самого выстрела в кормовой части, в цистерне с веществом, обеспечивающим плавучесть, появилась течь.
— Теперь нам надо следить еще и за высотой, — недовольно проворчал Ши, снова выверяя курс на Тупол.
Они оказались над заболоченной равниной, простирающейся во всех направлениях до самого горизонта. Иногда на ней то тут, то там поблескивали под солнцем ручейки и озерца, кое-где виднелись группы деревьев. Обозревая открывшийся взору ландшафт, Ши сказал:
— Смотрите, похоже, что это последняя на всем Барсуме заболоченная территория.
А произнеся это, он должен был затем объяснить Расу Тавасу, что такое «заболоченная территория».
— Когда-то, — начал он, — каждый житель Земли был уверен в том, что, убивая каждое встреченное им дикое животное и осушая, а затем культивируя все болота, для того чтобы превратить их в поля и пастбища, поступает абсолютно правильно со всех точек зрения, в том числе и с естественно-биологической. Но позднее люди начали замечать, что и болота, и заболоченные места обладают своими функциями в общем природном процессе. Ликвидация болот приносит лишь новые проблемы.
— Понимаю, — прервал его Рас Тавас. — Несколько барсумитов уже пыталось высказывать подобные предположения, призывая оставить в первозданном виде творения природы. Но пока что большая часть населения считает их просто назойливыми занудами, сующими носы не в свои дела, только и помышляющими о том, как бы лишить всех остальных жителей планеты нормальных условий жизни, а также и средств к существованию. Кое у кого может создаться мнение, что довольно продолжительная жизнь барсумитов способствует выработке у народных масс способностей к долгосрочному прогнозированию на периоды, равные многим векам или даже тысячелетиям. Но в действительности им под силу обдумать свои жизненные перспективы лишь на один год вперед; делать более долгосрочные прогнозы они либо не могут, либо не хотят.