После обеда Гибби снова появился на ферме, чтобы забрать Роберта и Джанет назад домой. Дорога оказалась неблизкой, потому что много раз приходилось идти в обход. По пути они несколько раз отдыхали в соседских домах и видели там много горя и убытков. Добрались они только к вечеру. В доме было сухо, тепло и чисто. Джиневра, как настоящая леди, тщательно подмела дом, предоставивший ей убежище от непогоды. Воистину благородные леди часто так и поступают, и, быть может, эта работа пристала им гораздо больше, чем они думают. Звук приближающихся шагов показался Джиневре райским блаженством, а несколько следующих часов ещё больше убедили её в том, что самая бедная хижина, в которой царит любовь, прекраснее и благочестивее самого удивительного и роскошного дворца, если в нём правят лишь закон и порядок.
«Жаль, ах, как жаль, что мне не хватило веры подождать!» — входя, посетовала про себя Джанет — и до самой смерти горевала о том, что слишком поспешно покинула «свой маленький домишко на большой скале».
Что касается неизвестной женщины и её знакомства с Гибби, Джанет могла только ждать, что из этого выйдет, и ждала, скорее, со страхом, нежели с надеждой. Но и время, и случай были для неё лишь слугами Всевышнего, и потому она могла ждать спокойно и терпеливо. Кроме того, вряд ли можно было надеяться на то, что незнакомка снова появится в даурской долине.
Никто не верил, что она и впрямь могла далеко уплыть; наверняка, бушующая вода бесследно поглотила её.
Глава 37
Мистер Склейтер
Вы, наверное, помните, что после исчезновения Гибби о его судьбе заговорил весь город, и среди жителей начались такие толки и пересуды, что преподобный Клемент Склейтер решил собрать о мальчике и его семье все сведения, какие только можно было найти. Когда все нужные бумаги оказались у него в руках, он попытался заинтересовать судьбой мальчика его родственников со стороны матери, о существовании и месте проживания которых он узнал во время своих поисков. Однако здесь у него ничего не вышло. В доме, где когда — то родилась мать Гибби, сейчас проживал только её троюродный брат. Его кузен, дядюшка Гибби по матери, так и не женился и, умирая, оставил ему небольшое имение под названием Уитропс вместе с фамильным презрением к супругу сестры и к ней самой за то, что своим неудачным замужеством она обесчестила и себя, и всю свою семью. Так сказал мистеру Склейтеру этот самый троюродный брат, хотя ни в его словах, ни в манере держаться священник не заметил и следа той позорной тени, которую, по единогласным утверждениям семейства, бросила на него их заблудшая чёрная овца. Что же касается мальчишки — сироты, то, честно говоря (хотя бы в этом отношении троюродный дядюшка Гибби и вправду говорил честно), чем быстрее он окончательно канет в лету, тем лучше для всех. Не то, чтобы внезапное появление блудного племянника могло как — то повлиять на его собственную жизнь. Нет, ему самому решительно всё равно. Но, согласно Писанию, грехи сэра Джорджа и леди Гэлбрайт должны быть наказаны ещё, по меньшей мере, в двух поколениях, и чем меньше о них будет известно, тем меньше будет шума и неприятностей для всей семьи.
Другой брат покойной леди Гэлбрайт, занявшийся когда — то торговлей, теперь был одним из компаньонов большой судостроительной верфи в Гриноке. Его звали Уильям Фуллер Уитроп, а соседи дали ему прозвище упрямец Уитроп. Он был холост и слыл богачом. То, что услышал о нём мистер Склейтер, не пробудило в нём никаких особо радужных надежд. Упрямец Уитроп ужасно не любил расставаться с деньгами и в тех случаях, когда расстаться с ними всё же было необходимо, предъявлял непомерные требования даже к самым разумным и осторожным сделкам. Правда, бывало и такое, что он давал щедрые пожертвования ради какого — нибудь общественного блага. Он считал пустую трату денег одним из самых страшных грехов, по сравнению с которым любые другие нравственные компромиссы казались ему вполне простительными. Лучше пусть износится тело и разум, но имение останется в неприкосновенности. Человек создан не для того, чтобы скорбеть или радоваться, а для того, чтобы владеть. Однако мистер Склейтер решил идти до конца и сделать всё возможное для мальчика и поэтому написал мистеру Уитропу письмо. В ответном послании было сказано, что мать того ребёнка, о котором идёт речь, принесла своей семье только неприятности и все воспоминания о ней связаны у них только с несчастьем и позором; что её имя перестало упоминаться среди её родных уже давно, ещё до того, как он сам покинул отчий дом; что отец решительно и навсегда отрёкся от неё из — за её собственного упрямства и непослушания. Принимая всё это во внимание, вряд ли можно ожидать, что он будет выказывать живой интерес к её потомству — да ему и не пристало проявлять в этом случае какое — либо участие. И хотя, сказать по чести, мистеру Уитропу нет ни малейшего дела до этого ребёнка, он из чистого любопытства навёл о нём кое — какие справки. Ему сказали, что оставшийся после сестры мальчик — блаженный дурачок, целиком и полностью воспитанный на улице. Поэтому он твёрдо уверен, что любая помощь по отношению к нему уже не способна принести ему какое — либо благо, она только испортит его и сделает его ещё более несчастным. А посему… — и так далее, и так далее.