Армадейл вспыхнул от обиды и гнева, потом, сообразив, что попался в собственную ловушку, неловко засмеялся.
— Никто не знает своей цены, сэр Клинтон, пока ее не предложат, — парировал он, проявив бесспорную проницательность.
Начальник полиции предпочел оставить эту тему.
— Вы исходите из того, что у Поулгейта была возможность незаметно убежать с медальонами. Но в заговоре, кроме него, состояли молодой Чейсвотер и мисс Рейнхил; если бы медальоны исчезли, подозрение неминуемо пало бы на него. Эти двое наверняка рассказали бы все, что знают.
Инспектор еще раз заглянул в блокнот, чтобы восстановить в памяти стишок.
— Это относится к последнему пункту: «Кто был сообщник?»
— Если хотите, переходим к следующему фургону в нашем цирке, — сказал сэр Клинтон. — Что за зверь в последней клетке?
Инспектор не разделял его бездушного настроения. Он серьезно сказал:
— Все было проделано очень чисто. Вы верно заметили, что подозрение должно было пасть на Поулгейта. Так бы и было, если бы не этот его тщательно разработанный трюк. Он устроил так, что все охотились за шайкой или, по крайней мере, за преступником со стороны. Но я считаю, что с самого начала он знал, что делает. Поулгейт для того и спланировал розыгрыш — он давал ему шанс. Потом он вызывается сыграть роль грабителя — это позволяет ему наложить лапу на медальоны, пока Чейсвотер подержит смотрителя. Без этого у него ничего бы не вышло. Розыгрыш помог Поулгейту заполучить ни в чем не повинного сообщника.
— Но подозрение все-таки падает на него, — заметил сэр Клинтон.
— Да, но никто не подозревает, что он путает следы. Он оставляет ложный след! Вместо того чтобы дожидаться, когда погаснет свет, он стреляет по лампочке из укрытия в нише и, воспользовавшись темнотой, кидается к медальонам.
— Так-так? — подбодрил его сэр Клинтон.
— Он разбивает стекло витрины и хватает все шесть медальонов, а не три, как он говорит.
— А потом?
— Сует в карман копии, подлинники прилепляет пластилином под витрину, а потом продолжает сбивать нас на ложный след, выбежав из дома. Это он был человек в белом. Оторвался от погони и преспокойненько вернулся в дом, чтобы потом изобразить невинного шутника. У него была готова сказочка, что некто в костюме Пьеро стоял возле него у витрины — якобы предполагаемый бандит. Были украдены оба комплекта медальонов. Он, невинный шутник, достает из кармана копии и клянется, что остальное успели умыкнуть налетчики.
— И?..
— А потом, через пару деньков, он собирался под каким-нибудь предлогом пробраться в музей и забрать настоящие медальоны из-под витрины. Ему надо подстраховаться, чтобы их не обнаружили. Надо навести погоню на ложный след. Он полагает, что вряд ли музей станут тщательно обыскивать после того, как человек в белом сбежал. Устроив этот блеф, он уже не боится, что его поймают с добычей.
— Но тогда почему же он безропотно отдал мне подлинники, как только я на него нажал?
Инспектор был готов и к этому.
— А что вы хотите? Он, как вошел, сразу понял, что вы все знаете, по крайней мере довольно многое. Он не знал, что именно вам известно. Ну и пришлось этому умнику все выложить. Надо же ему было как-то выкрутиться, пока не запахло жареным. Притворился, что вся заваренная им каша — просто розыгрыш, и отдал настоящие медальоны, а себе оставил копии.
— Зачем? Он мог бы отдать все.
— Не мог, — возразил инспектор. — Ему надо было поддерживать блеф с ложным следом, потому что иначе уже было бы… непонятно, при чем тут стрельба по лампочке, человек в белом и прочее, и прочее. Поэтому он попридержал копии и уверил всех, что в план их вмешался кто-то посторонний, но благодаря розыгрышу этому постороннему бандиту не достались подлинники, а сам Поулгейт — спаситель шедевров Леонардо, ни больше, ни меньше.
Сэр Клинтон, некоторое время обдумывал версию Армадейла.
— Суд не примет это в качестве доказательства, — заметил он.
— Да знаю… Но, возможно, появится что-то новенькое.
— Думаю, что появится, — согласился Клинтон.
Он встал, инспектор тоже поднялся следом за ним, и они вдвоем направились к берегу.
— Пока ничего? — спросил шеф полиции.
— Ничего, сэр. Дно тут больно поганое. Крюк застревал уже четыре раза.
Сэр Клинтон посмотрел, как они тянут дренажный крюк.
«При таких темпах мы тут надолго застрянем…» — подумал он, заметив, какой маленький кусок им удалось прочесать.