Выбрать главу

— Придут! — крикнула Элисон, входя. — И я их пригласила в «Мушкетера».

— Дьявольски дорого, да и столик нам не достать.

— Придется заказать заранее. На восемь часов. Позвони, пока я приму ванну. Нет, погоди, я сама, будет похоже, что звонит чей-то секретарь, а ты налей мне ванну, милый. И давай совсем не думать о расходах.

И она вышла к телефону, очевидно, в очень хорошем настроении.

Сэр Джордж добавил себе джину, выпил, потом, тяжело ступая, поднялся наверх — налить ванну для Элисон — и вернулся в столовую проглядеть вечерние газеты. Как всегда, они его раздражали. Хотя он соглашался с ними, что каменщики вполне могут протянуть еще полгода на тридцать шесть шиллингов в неделю, но он никак не разделял газетных восторгов, когда они взахлеб восхищались теми ловкими людьми, которые каким-то образом заработали миллион-другой, не платя при этом никаких налогов. И вдруг в театральных новостях он увидел фамилию О'Мор. Нет, не может быть! Но он не ошибся: в заметке говорилось, что странствующая труппа О'Моров начинает гастроли в театре «Коронет» в Лондоне. Великий Боже! Растерянный, еще больше удрученный, он поднялся наверх, чтобы переодеться. В некоторых случаях, когда у них бывали гости или они куда-нибудь ходили, Элисон обязательно надевала на себя светскую маску еще до выхода в свет, хотя ей приходилось занимать только одного сэра Джорджа. Казалось, что она проводит генеральную репетицию, играя гостью или хозяйку дома. И сейчас был именно такой случай. С той минуты, как она вышла из ванны, она вела веселую непринужденную болтовню, не ожидая от него поддержки: ему даже казалось, что говорит она не с ним, не с человеком, за которым она столько лет замужем, не с тем, чью руку она сжимала, разражаясь слезами. Более того, ему не нравилась та женщина, которую она играла: эта женщина была гораздо богаче, чем настоящая Элисон, куда изысканнее, она свысока говорила обо всем и все знала, будто сошла со столбцов светской хроники газет или одного из модных журналов. И сегодня эта сомнительная особа пудрилась, красилась и одевалась в скромной спальне Дрейков, а потом, сидя рядом с ним в такси, болтала всю дорогу, пока они не доехали до «Мушкетера», находившегося у самого Беркли-сквера.

И тут его прежняя Элисон на минуту воскресла. Она судорожно сжала его руку и горячо зашептала:

— Джордж, не подведи меня. Уверена, от тебя многое зависит. Будь внимателен к Молли, а я займусь им. Но если я обращусь к тебе, поддержи меня, что бы я ни говорила. Обещай, милый, прошу тебя!

Но из такси вышла уже та, другая, вооруженная для встречи с гостями, и ее сопровождал довольно неуклюжий человек, и хотя его костюм отдаленно напоминал одежду героев Дюма, по характеру он был от них очень далек.

Они пришли раньше Эвонов, и сэр Джордж успел удостовериться, что столик для них оставлен. Очевидно, Элисон говорила по телефону весьма внушительно, потому что столик им оставили отличный, в углу, и над ним с потолка, в романтическом стиле французского семнадцатого века, спускались гипсовые арки с листьями из пластика. «Мушкетер» — общее детище бывшего официанта-грека, оптового торговца мясом из Хаддерсфилда и двух приятных юношей-декораторов, чьи и без того некрепкие мозги совершенно свихнулись от вдохновения, — был в Мейфэре пристанищем, несомненно пропитанным духом Дюма-отца. И возможно, для напоминания о мушкетерах, а возможно, и просто для усиления аромата роскошной жизни все блюда, кроме супа и мороженого, подавались к столу в пылающем ореоле. Блюда, которых никогда до того не обливали горящим соусом, в «Мушкетере» подавали «фламбэ». Официанты — и два молодых киприота, и старики эльзасцы, шаркавшие ногами, — веселились вовсю, непрестанно подавая пылающие шампуры или обливая блюдо скверным виски и поднося к нему горящую спичку. Не слишком нервные гости, любившие поесть и выпить, тоже развлекались этим, особенно если им не приходилось думать, во что вскочит этот огненный пир. Именно в таком счастливом положении оказались муж и жена Эвоны.