— ТЕБЕ НЕКОГО ВИНИТЬ, КРОМЕ СЕБЯ САМОГО, ЧЕЛОВЕЧЕК, — крикнул Беликоз. — СИДИ ТАМ И ГОРИ, ЕСЛИ ХОЧЕШЬ! А КАМЕНЬ МЫ ПОТОМ ДОСТАНЕМ ИЗ ПЕПЛА НА МЕСТЕ ТВОЕЙ ТАВЕРНЫ!
Ну, слава богам, Беликоз знал, как меня ободрить. Я направился к стойке, и в тот же миг Бикси, испустив душераздирающий звук, кинулась на меня. Одним движением, сорвав с плеча арбалет, я выпустил обе стрелы. Бикси двигалась очень быстро. Одна стрела пролетела мимо, зато другая попала ей в плечо и отбросила назад. Времени перезарядить арбалет не было, и я отбросил его, а сам схватился за посох. Рев Бикси и смачный шлепок раздались одновременно. Неустрашимая ищейка просто выдернула стрелу из плеча; кажется, рана нисколько ее не обеспокоила. Похоже, мне удалось лишь разозлить ее.
Повернувшись на здоровой ноге, я оказался лицом к ищейке, выставив ей навстречу посох, который держал горизонтально. Только это меня и спасло. Ее зубы сомкнулись на древке посоха, и мы упали на пол — мешанина рук, ног и когтей… когти принадлежали ей. Жаль, что у меня ничего такого не было.
Если бы у нее в голове помещалось побольше человеческого, она бы сообразила просто отпустить посох и схватить зубами меня за горло. Однако Бикси, как всякое животное, один раз вцепившись во что-то, отпускать уже не хотела. Она мотала головой из стороны в сторону, пытаясь вырвать посох из моих рук. Но только он защищал меня от ее страшных зубов, а когти — или твердые острые ногти на ногах — раздирали мне ноги.
— КАК ТОЛЬКО ТЫ УМРЕШЬ, ЗАКЛЯТИЯ ПОТЕРЯЮТ СВОЮ СИЛУ! — крикнул мне Беликоз, и я понял, что он прав. Такие заклинания призваны охранять безопасность тех, кто их наложил, и тех, кто оказался рядом. Но если человек, наложивший их, умер, значит, уже ничто не сможет навредить ему и чары теряют свою силу. — ТОГДА Я ВОЙДУ, ВЫТАЩУ ТВОЕ ТЕЛО, РАЗРУБЛЮ ЕГО НА КУСКИ И РАЗДАМ ИХ ОКРЕСТНЫМ ДИКИМ ЗВЕРЯМ, ВО ИМЯ КРУММА!
После этого замечания я, несмотря на то что сражался за жизнь, решил поговорить с теми, кто составляет такие заклинания, и объяснить им, что даже мертвым можно причинить немало вреда (мне-то все равно, но есть люди, которые к таким вещам относятся трепетно); может быть, колдунам удастся увеличить время действия заклинания. А вообще в тот момент у меня имелись и другие заботы, если вспомнить, что волкоподобная страхолюдина пыталась перегрызть мне глотку.
Мой посох был сделан так, чтобы его можно было разъять на две половинки, превратив одну мощную палку в два не менее грозных жезла. Этим я и воспользовался: повернув быстрым движением верхнюю часть, я отделил ее от основания. Краем глаза Бикси заметила какое-то движение и явно попыталась понять, что бы это значило, не выпуская другой конец посоха из зубов. Мне хватило ее секундного замешательства, чтобы ударить концом жезла ей в висок. Это движение ее отвлекло, а я попытался извлечь как можно больше выгоды из сложившейся ситуации. Я бил и бил ее жезлом, а потом, поддев ее тело левой ногой, отпихнул подальше. Она опрокинулась навзничь; все помещение уже затянулось дымом.
Из черноты раздался хриплый кашель, и голос старого провидца произнес:
— Теперь ты… встал на свой путь… и ничто уже… не может его изменить… ах ты, дурачок… а я… чувствую себя получше… посильнее…
И в этот момент раздался хруст дерева и треск балок — это кусок потолка провалился в зал, а провидец исчез под пылающими обломками.
Бикси разъяренно взвыла и бросилась на меня опять, отбросив нижнюю часть посоха, которую она все еще грызла. Она была уже рядом, когда я нажал на потайную кнопку на верхней части посоха. Верхушку его украшала резная фигура льва, который сцепился с драконом; изо рта дракона выскочило острое четырехдюймовое лезвие. Оно уже несколько раз спасало мне жизнь, что произошло и на этот раз: я размахнулся палкой, и лезвие задело Бикси по лицу. Она взвыла, схватилась за левую сторону лица, и я увидел, как между пальцами у нее потекла кровь. Наверное, если бы я полоснул ее по горлу, и то бы так не радовался.
Беликоз, наблюдавший за происходящим с порога, на ее исполненный боли крик отозвался таким же криком. Уже все было в огне — и стены, и мебель. Я не мог поверить, как быстро все загорелось, а запах паленого мяса, доносившийся от того места, где сидел провидец, только делал картину еще ужаснее.
Однако раненый зверь опасней вдвойне, и я, подумав, что Бикси не исключение, решил воспользоваться временным преимуществом. Бикси кинулась в мою сторону, но ей мешали боль и невидящий теперь левый глаз. Я едва успел уклониться от ее броска и ткнул лезвием вверх и вперед. Я хотел распороть ей живот. Но мне не повезло — не хватило четверти дюйма, — однако все же я ее задел, и Бикси взвизгнула. Через миг вся ее грудь была залита кровью.
Я поспешно наклонился и схватил упавшую нижнюю часть посоха. Я вбил ее в верхнюю часть, и посох снова сделался нормальной длины. В этот момент хромая правая нога моя подогнулась, и я упал на одно колено.
Бикси была тут как тут. Оттолкнувшись ногами, она прыгнула на меня, вытянув вперед руки, и если бы хоть немного меня коснулась, то изорвала бы на куски. Я двигался инстинктивно: отшатнулся назад, выставив посох вперед, и лезвие попало ей в грудь, прямо под сердце, вот проклятье. Она закричала от боли, и впервые в ее крике было больше человеческого, чем звериного, но у меня не нашлось времени об этом размышлять. Помогая ее инерции, я повел посохом назад, к двери. Бикси, перевернувшись через голову, выкатилась через порог.
Я поднимался, опираясь на посох, а Бикси, царапаясь, пыталась запрыгнуть в дверь. Не вышло. Она еще раз кинулась всем телом в дверной проем и упала на спину, схватившись за грудь и раненое лицо. Я увидел, что левого глаза у нее нет, а вся левая щека покрыта кровью. Да, легко я завожу друзей.
Глаза мои слезились от дыма, а грудь жгло. Я слышал, что Беликоз кричит что-то еще, но уже ничего не мог разобрать, да и потом, если бы я все понял, вряд ли его слова пошли бы мне на пользу. Мешок с припасами, который я приготовил, все еще лежал под стойкой, ничем не поврежденный. Я подхватил его, закинул на плечо и торопливо похромал за стойку. Там я взял еще одну вещь, которая могла пригодиться, — меч, я держал его под стойкой на случай грубого поведения посетителей, а также для других чрезвычайных ситуаций. Это был так называемый полутораручный меч, пригодный для боя и одной, и двумя руками. Его еще именовали неправильным мечом или бастардом, и попал он ко мне при весьма необычных обстоятельствах. И хотя мне не нравился тот типчик, от которого достался клинок, я все же не собирался отказываться от такого замечательного оружия. Сбросив мешок на пол, я поспешно привязал меч к спине, подхватил мешок и открыл крышку погреба. Непрестанно кашляя от дыма, я протиснулся в люк в полу и закрыл за собой крышку. Мне совсем не надо было, чтобы сюда падали горящие обломки, и потом, чем дольше Беликоз будет считать нас обгоревшими трупами, а не беглецами, тем лучше для нас.
Я спустился по короткой лестнице в погреб, где меня дожидалась Шейри. Ей удалось согнать с лица испуганное выражение, и теперь я мог видеть лишь неодобрение — что ж, это было мне хорошо знакомо. Я еще подумал — она и в самом деле чем-то недовольна или же просто нацепила на лицо это выражение, как удобную маску, за которой скрывала обуревавшие ее чувства? Шейри сидела на полу, прислонившись спиной к стене. Вокруг нее стояли бочонки с вином, пивом и медом. Увидев меня, потрепанного и обгорелого, она спросила:
— Ты что там делал? Поджигал свое заведение?
— И как ты только угадала? — не удержался я.
Она оглядела меня с выражением, которое очень походило на презрительное.
— Ты в порядке?
— В порядке?! Это все из-за тебя! Если бы не ты…
— Из-за меня? — Она встала и уставила руки в боки. — Ну, извини, не ты ли говорил, что если поможешь мне, то на тебя посыплются все несчастья?
— И что?
— Ну вот ты мне и помог. Так что сам навлек на себя беду. Если сам все знал, зачем же на меня сваливать?