Мои следы, и только мои. Вывод в голове не укладывался. Мы схватились, и я убил его. Невообразимо! Как я мог ввязаться в бой с человеком, который запросто убил бы меня одним только дыханием? Уболтать его и выпутаться из этой истории было бы больше на меня похоже. А ввязавшись… как я убил его? Я был крепче себя прежнего, но все равно никак не мог убить этого великана раньше, чем он сам бы порубил меня в лоскуты.
Пораженный жуткой мыслью, я огляделся в поисках собственного тела: а вдруг я — просто призрак недавно убиенного Невпопада? Но нет, был только я сам. Ну да, и еще мой новый друг-покойник.
Тут я ощутил, как под ногами у меня знакомо задрожала земля. Приближались всадники, направляясь ко мне. Сначала я не понимал, откуда они, потому что, хотя солнце и светило, но его закрывали все густевшие тучи дыма, поднимавшегося отовсюду. Я вообще перестал что-либо понимать. Мне хотелось бежать, но куда — я не знал.
Сделав два быстрых шага, я схватил меч за рукоять и выдернул его из груди дикаря. Мне пришлось приложить немалое усилие — проклятый меч засел прочно. Тело немного дрогнуло, и мне даже показалось, что сейчас оно оживет, чтобы разорвать меня пополам в приступе посмертной мстительности. Но убитый так и остался лежать — добычей для падальщиков и могильных червей со всей округи.
Дым валил все гуще и интенсивнее, и я отер кровь о штаны своего поверженного соперника. Трудно было понять, откуда слышится топот копыт — казалось, что отовсюду. Мысли мои метались, я испытывал отчаяние и полное недоумение. Где я? Как я сюда попал? Откуда я взял эту одежду и кто такой этот монстр, явно убитый мною? И где Шейри? Я же умирал посреди Трагической Утраты. Что это — жуткий сон, последнее видение перед смертью? Или, несмотря на все доказательства обратного, я ожил после смерти?
Я всегда гордился тем, что точно знал, где я и что делаю. Как я уже говорил, благодаря уму (и, признаться, время от времени — удаче) мне удалось прожить достаточно долго. Если бы мои мысли находились в смятении или разброде, то шансы дожить до этого дня сильно бы сократились… если сам день не исчезнет под черной тенью, закрывшей солнце.
Мне показалось, что я сплю. Что сейчас безумные события понесутся быстрее и я проснусь… умирающим ли в Трагической Утрате, спящим ли в своей кровати в «Буггер-зале» — где, я не знал. К несчастью, должен заявить вам об этом прямо — ведь я составляю эти заметки собственной постаревшей рукой, — все это не было сном. Может, по духу и стилю это и был кошмар, но кошмар наяву. События происходили со мной самые что ни на есть настоящие, и то, что случилось позднее, случилось на самом деле, хорошо это было или плохо. В основном — плохо.
Я наугад выбрал направление, пошел… и тут же остановился. Из дыма показались трое всадников, они ехали в ряд на огромных, жутких конях. Однажды знавал я славного конягу по имени Титан, и эти кони напомнили мне его, только были они еще больше. Одинаково черные, с пеной на губах, они смотрели на меня с той же свирепостью, что и их хозяева.
Люди были одеты в такую же одежду, что и я. Единственным отличием было то, что они украсили себя шкурами с головами животных, безжизненные глаза которых в смятении глядели на мир. На лицах всадников было что-то вроде боевой раскраски — разные оттенки голубого. У кого-то просто беспорядочные пятна, а кто-то озаботился затейливым орнаментом.
Предполагая, что они вполне могут оказаться друзьями убитого парня, мне бы следовало убраться куда-нибудь поскорее, хотя вряд ли я смог бы убежать далеко. Вдруг сверху раздался ужасный скрежещущий звук, подобного которому я еще никогда не слышал.
Я поднял глаза: надо мной парило удивительное существо. Голова как у птицы — с длинным клювом и бледно-голубыми перьями. Но тело скорее напоминало драконье. Гладкая голубая кожа была светлее, чем перья на голове. Размах крыльев не превышал и ярда, а хвост, такой же длины, что и тело, бил по воздуху, пока создание пикировало на меня. Всадники приближались быстро, но летающее существо — еще быстрее. Я вскинул руки, чтобы защититься, полагая, что оно сейчас вцепится клювом мне в горло и начнет рвать его.
Вместо этого, к моему полному изумлению, крылатое существо опустилось на мое левое предплечье, крепко, но аккуратно схватившись когтями за кожаные ремешки. Существо вело себя, как охотничий сокол или ястреб. Я медленно опустил руку и в изумлении посмотрел ему в глаза. Я даже снова поднял и опять опустил руку — существо не улетало. Оно только повозилось, устраиваясь поудобнее, восемь пальцев с длинными когтями прочно держались за мое предплечье, и я понял, откуда взялись странные царапины на кожаных ремешках. Для большей надежности существо обвило хвостом мое запястье, а потом повернуло голову и посмотрело на меня своими птичьими глазами. Кажется, оно немного смутилось, словно у него возникли сомнения — кто я такой? Но существо явно нисколько не встревожилось, потому что через миг оно опустило голову на длинной шее и засунуло ее под крыло, приняв позу спящей птицы.
Всадники уже почти поравнялись со мной. Бежать было некуда. Совсем недавно я был убежден, что умру среди бескрайней пустыни, теперь вдруг выяснилось, что умирать мне предстоит на краю города, который явно где-то находился, только вот где и как я сюда попал, этого мне уже никогда не узнать. Первый из всадников соскочил с коня еще до того, как тот остановился. Всадник на ходу снял массивный рогатый шлем, под которым обнаружилась сияющая лысая макушка. Его лицо тоже было расписано голубыми разводами. Приблизившись, можно было рассмотреть, что они нанесены глиной. Может, это мое воображение, но мне показалось, что глина была положена так, чтобы на лице проступало подобие человеческого черепа. Насколько я мог судить, ничего хорошего это не предвещало. Воин остановился у тела мертвого гиганта, оглядел разверстую рану на его груди и глянул на меня свирепыми темными глазами.
Я подтянулся, прочистил горло и сказал первое, что пришло мне в голову:
— Это сделал чернокожий человек.
Всадник с нарисованным на лице черепом посмотрел на меня и оглянулся на своих спутников. Насколько я понял, они даже не говорили на моем языке, но я продолжал, потому что другого выхода все равно не видел:
— Это был очень большой черный человек, — сказал я. — И у него было… несколько больших черных друзей. Они окружили этого человека и напали на него, а потом забрали все, что у него было, и убежали… потому что… потому что они были чернокожие, они всегда так делают…
Самый дальний из всадников тронул лошадь, чтобы подъехать поближе, и, приглядевшись, я увидел, что под той же голубой краской его лицо с толстыми губами черно как уголь.
— … ну, так мне сказали, — слабым голосом завершил я.
Тогда губы угольно-черного человека раздвинулись в широкой белозубой улыбке — контраст между кожей и зубами был ослепительный — и издал громкий ревущий смех. Тут же к нему присоединился человек с нарисованным черепом, и вот уже все трое сипло гоготали. Существо у меня на руке бросило раздраженный взгляд из-под крыла, а потом, едва заметно вздохнув, снова попыталось уснуть.
— Забавно, мироначальник! — взревел череполицый и, к моему изумлению, опустился на колено, преклонив голову. Остальные двое оставались верхом, но тоже склонили головы в знак почтения ко мне. Так они и остались, явно дожидаясь от меня знака переменить положение.
— Вольно, — сказал я с надеждой.
Наверное, именно этого они и ждали, потому что череполицый поднялся и подошел ко мне, остановившись на некотором расстоянии; я решил, что он соблюдает почтительную дистанцию.