Но все-все, что я сделал, были сплошь одни разрушения. Ни одной песни о том, как что-нибудь было создано. Построить там город, или пощадить людей из сострадания, или вдохновить их на великие свершения и достижения, не связанные с войной, — ничего подобного. Только кровопролития и убийства, хаос и несчастья по всей земле Победа, и все от меня. Я не мог представить, что же со мной случилось, но мне стало дурно.
Мы сидели вокруг костра, набив животы свежезажаренным мясом, и я старался отвлечься от жалобных женских криков, раздававшихся поблизости. Мордант возвратился и устроился на ночлег, обернувшись вокруг моей ноги. Тем временем Охлад, сидящий от меня неподалеку, настраивал лиру. Он промурлыкал несколько нот и окликнул меня:
— Мироначальник, я написал новую песню. Надеюсь, вам понравится.
И он запел…
До этого момента я надеялся, что никто не знает моего имени. В конце концов, они обращались ко мне просто «мироначальник». Однако тщетны оказались мои надежды. Если мое имя прозвучало в песне, значит кто таков мироначальник Победа, хорошо знают во всех землях. Но я никак не выдал свои мысли. Наоборот, когда Охлад слегка склонил голову, явно ожидая одобрения, я кивнул, принимая его подношение, и вместе с другими стал одобрительно аплодировать. Потом я сказал:
— Хорошее сочинение, Охлад, но не совсем верно. Это же Кабаний Клык убил женщину, а не я.
Кабаний Клык, сидевший рядом с Охладом, покачал головой и кивнул.
— Это не важно, мироначальник. Так нужно для того, чтобы все о вас знали. Если вдруг ни с того ни с сего еще и меня припомнить… толку не будет. Мне достаточно того удовольствия, которое я получил от убийства, а песни пусть поют про других.
Удовольствие от убийства. Лицо той женщины, ее разрубленное тело рядом с телом мужа преследовали меня всю ночь, оказавшуюся бессонной, и сопровождали их эти слова.
Кабаний Клык предложил поставить для меня шатер, но я отказался, заметив, что хотел бы в эту ночь поспать под звездами. Это вызвало бурную овацию воинов, которые в подобном решении усмотрели простоту в манерах их обожаемого мироначальника. Я же просто хотел оставаться на открытом месте на тот случай, если кто-нибудь задумает подобраться ко мне с мечом. Тогда у меня будет время, чтобы что-нибудь придумать.
Я лежал, глядя в небо, а Мордант спал, свернувшись калачиком у моих ног. Я же смотрел на созвездия — большие головоломки в ночном небе — и раздумывал о человеческой природе, которая требует, чтобы во всем мы видели какой-то смысл. Вот в небесах звезды — случайные лучики света, идущие из глаз богов. Или это светятся души героев, которые приглядывают за нами, или души злодеев, которые с досадой глядят сверху на тех, кого им не удалось убить? Все зависит только от того, во что человек верит. А мечтатели любят смотреть на небеса и проводить между звездами воображаемые линии, отчаянно пытаясь представить картины, в которые складываются звезды. Как я сказал, во всем мы ищем смысл и порядок.
Сейчас я глядел на свою жизнь и не видел в ней ни смысла, ни порядка. Я опять стал размышлять о богах и о том, что они нам приготовили. Почему люди не могут смириться с мыслью, что удача приходит без всякой причины к тем, кто ее не заслуживает? Что не бывает никакой схемы, а просто случайные события нанизываются одно на другое до той неизбежной развязки, которая всех нас ожидает?
Я почувствовал, что плыву, и спросил себя: неужели я все-таки уснул? Еще слышался грубый смех, звучали рассказы о подвигах, но все уже начало сливаться в единый гул. Я парил в каком-то зловещем месте — в том самом сумеречном промежутке между сном и явью, — а потом понял, что Мордант больше не лежит у моих ног. Существо, похожее сразу и на птицу, и на ящерицу, вдруг оказалось прямо у моего лица и пристально вглядывалось в меня своими глазами с узкими зрачками. Я увидел в них свое отражение.
— Что тебе нужно? — услышал я свой голос.
— А тебе? — спросил Мордант.
Голос у него был тонкий, гнусавый, и слышались в нем сарказм и бесконечное превосходство.
Моему утомленному рассудку понадобилось несколько минут, чтобы осознать, что происходит.
— Ты… говоришь. Ты умеешь разговаривать?
Мне и самому было понятно, что вопрос звучит глупо. Явно и Морданту это было понятно. Он фыркнул, и из-под его клюва появились небольшие клубы дыма.
— Блестящее замечание. Лучше бы рассказал мне то, чего я еще не знаю. Например, что ты такое сделал с собой. Ты переменился.
Я медленно сел, ощущая, что мир вокруг подернулся странным туманом.
— Переменился? Не понимаю, о чем ты го…
— Я видел, как там, за кустом, ты выблевал все, что съел за день, — напомнил Мордант. Он повернул голову набок и рассматривал теперь меня одним глазом. — А потом пытался наложить на себя руки, да только духу у тебя не хватило докончить дело. А все потому, что Кабаний Клык зарубил ту женщину. Еще утром ты бы только посмеялся над этим. Да и аура твоя изменилась.
— Моя… аура?
Тут уж я точно перестал понимать, о чем он говорит. Я все пытался привыкнуть к тому, что это чудо с крыльями затеяло со мной разговор.
Мордант раздраженно крякнул.
— Ну да, твоя аура. У каждого своя аура — она образуется от какой-то телесной энергии. Ты что, этого не знал?
— Нет. Как не знал и того, что ты умеешь разговаривать. Так что мне еще много чего неизвестно в этом мире. — Я наклонился к нему. — Ты всегда разговариваешь?
— Нет, это люди всегда разговаривают. Даже когда им нечего сказать. Особенно когда им нечего сказать. В таких случаях они подменяют смысл громкостью. — Он бросил взгляд куда-то в сторону, наверное, следил за полетом какого-нибудь мелкого существа. Потом ловко схватил клювом летучее насекомое — так мне показалось в тот миг, когда его клюв со щелчком сомкнулся. Мордант похрустел добычей и проглотил. — Ну а я… я говорю тогда, когда это может быть полезно. Скажи-ка, ты представляешь хоть, что происходит?
Я уныло покачал головой.
— Вот уж не думал, — произнес Мордант. Он задумчиво постучал по земле одним из своих кривых когтей — раздался громкий щелкающий звук. — Тогда, пожалуй, мне придется думать за нас обоих.
— Эй! — воскликнул я. Мне показалось, что это насекомоядное чудовище относится ко мне несправедливо. — Раньше я и сам неплохо обходился.
— Ну-ну. А как зовут твою супругу?
Я молча смотрел на него.
— А где ты сейчас находишься? — продолжал он безжалостно. Его когти стучали по земле все сильнее, и в стороны разлетались фонтанчики песка. — Сколько человек у тебя в подчинении? Давно ты стал мироначальником Победа?
Кажется, мой озадаченный вид большого впечатления на него не произвел.
— Хорошо. Отлично, — едко произнес Мордант. — Значит, сам ты прекрасно справляешься. Представь, я поселился с тобой, потому что ты показался мне человеком интересным, а также потому, что силы разрушения обычно оставляют немало сладких кусочков существам вроде меня. А теперь я даже не знаю. Что-то с тобой случилось, а я не знаю, что это, и ты знаешь, что ты не знаешь…