— Ну да… Ламалос тоже так о себе думал, — отважился я заметить. — Значит, я должен быть осторожен, чтобы не совершить ту же ошибку.
Но Кейт лишь беззаботно покачала головой и повела меня дальше по коридору, потом вверх по короткой лестнице. Я уже начал спрашивать себя: может, она водит меня кругами, чтобы запутать или поразить мое воображение?
— Ты никогда не совершишь такую ошибку, Невпопад. Ты гораздо отважнее, чем Ламалос. Поэтому ты и смог его победить — он не предполагал, что наш план окажется настолько дерзким.
— Да-да, отчаянно дерзким, — поддержал я.
Кейт ввела меня в комнату, и я сразу почувствовал, как в ней тепло. Здесь стояла огромная ванна, приготовленная для меня, и от воды поднимался пар. На столе рядом были разложены огромные полотенца. В комнате никого, кроме нас, не было. Солнце светило через одинокое окно высоко в потолке.
— Ванна готова, мой мироначальник, — произнесла Кейт, поклонившись. Она двинулась к другой двери, не отводя от меня взгляда. — Скоро прибудут слуги, чтобы помочь тебе мыться — потереть спинку и все такое.
— Отлично, — сказал я, и Кейт закрыла за собой большую деревянную дверь.
Ничто так не манит уставшее тело, как ванна. Мне казалось, что я ехал верхом целую вечность. На теле не было ни одного места, не покрытого грязью или ссадинами, натертыми седлом, и, хотя я до сих пор не представлял, как меня угораздило здесь оказаться, в одном я был уверен: в этой ванне я останусь навсегда.
Однако было одно дело, которого я никак не мог откладывать. Побыть засохла, спеклась на лице, и большая ее часть отвалилась. Все же кое-что еще оставалось, и я мог только догадываться, насколько жутко она сейчас выглядит. Я взял полотенце, хорошенько его намочил и протер лицо. Это заняло несколько минут, но вскоре вся голубая глина сошла. Глянув в зеркало на столе, я увидел, что корни бороды остались голубыми. Наверное, проще всего будет сбрить растительность на лице.
Я стянул грязную одежду, бросил ее кучей на полу и встал в ванну. Она действительно была горячей. Я очень осторожно сел, постепенно давая телу привыкнуть к высокой температуре воды. Вода поднялась мне до середины груди, и, ощущая себя в покое и безопасности, я почесал грудь.
Тогда я и почувствовал его. А потом увидел.
Сначала я решил, будто это твердый комок под кожей, и на один жуткий миг подумал, что это опухоль, знаменующая начало чумы, или оспы, или какой-нибудь другой страшной болезни, мне не известной.
«Здорово! Вот так у тебя всегда — получить все и тут же умереть!»
Но потом пальцы начали ощупывать четко обозначенные края, раздвигая волосы на груди. Этот комок с твердыми краями располагался прямо посреди груди, в нескольких дюймах книзу от ключиц. Мне было не наклонить голову, чтобы рассмотреть его. Через миг, однако, я все понял. Комок был покрыт не кожей, а каким-то другим материалом.
Встав, я потянулся за ручным зеркалом, лежавшим на столе, и повернул его так, чтобы видеть свою грудь. И разинул рот, едва веря тому, что увидел.
Там был алмаз. Алмаз, который сиял, как огонь. Тот самый алмаз, который я вытаскивал у Шейри после того, как она стащила его у Беликоза. Алмаз, хозяином которого я считал только себя и о котором думал, умирая посреди Трагической Утраты.
Алмаз сидел у меня в груди.
Такого не могло быть. Никак не могло. Не было такого способа ни в небесах, ни в аду, каким можно было бы алмазу поселиться у меня на теле. Я потянул за него, надеясь, что он просто приклеен как-нибудь, вроде украшения. И оказался не прав. Я дергал и толкал этот алмаз и ругался, осознав, что проклятый камушек просто прирос ко мне. Прирос. Он как-то соединился с моим телом, и кожа облегала его со всех сторон и сливалась с ним. Я мог вырвать его из своей груди не больше, чем оторвать себе руку или выковырять глаз.
Конечно, это нельзя было назвать явлением природы. Тут была замешана какая-то магия, самая черная, какая бывает. Я вспомнил, как Шейри говорила, что по какой-то причине магия убывает, утекает из нашего мира. Ну, однако, это никак не повлияло на того, кто — или что — совершил такую проделку со мной.
Хотя я знал, что ничего не добьюсь, но принялся тянуть камень и все же никак не мог отодрать его от себя. Камень не собирался менять свое местоположение.
Вверху у окна кто-то завозился. Я поднял голову.
Там оказался Мордант. Кажется, он хихикал.
— Убирайся отсюда! — закричал я.
Хролик посмотрел на меня сверху, склонив голову набок, а потом захлопал крыльями и улетел. До меня донесся голос Кейт из-за двери:
— Любимый… на кого ты кричишь? Кто там у тебя?
Я постарался взять себя в руки, справиться с паникой, которая охватила меня, когда я обнаружил, что мое тело поражено черной магией.
— Нет-нет, любовь моя, никого здесь нет, — ответил я, стараясь, чтобы голос звучал не очень сдавленно.
Дверь открылась. Кейт стояла в проеме, завернувшись в полотенце.
— Хорошо-хорошо, — промурлыкала она. — Надо будет что-то с этим сделать.
На полпути ко мне она сбросила полотенце. У нее было такое тело, которое следует прятать под одеждой как можно реже.
Мысли мои перепутались, и я не представлял, на чем сосредоточиться. Конечно, Кейт была очень привлекательна, но мысль о том, что у меня в груди — бесценный алмаз, как-то сбивала с настроя. А что, если… если он тут недавно появился? Что, если Кейт его еще не видела? Как она отреагирует?
Как выяснилось, Кейт хорошо знала о моем нательном украшении, потому что, забравшись ко мне в ванну, она взглянула на него с любовью и даже обвела пальцем по краям.
— Ты обещала, что ко мне придут слуги, — напомнил я ей; мне вдруг показалось, что вся кровь прилила к моему горлу.
— А разве я не твоя покорная слуга? — спросила она, дразня меня.
Кейт подобралась поближе, положила руки мне на плечи и обвила ногами мои бедра. Я едва мог понять, что происходит, но тело, движимое инстинктом, отвечало быстрее. Инстинкт был верный, и Кейт вздохнула у меня над ухом, когда я в нее вошел.
— Твоя слуга, — прошептала она, прижимаясь ко мне все крепче, царапая мне спину, и я отдался моменту.
— О боги, — простонал я, а Кейт коснулась зубами моего горла. Будь она вампиром, и то я с радостью отдал бы ей свою жизнь. Но нет, она лишь страстно целовала мою шею, подбородок, губы, она заняла собой весь мир, ее мощные груди толкали меня, вода выплескивалась из ванны от наших могучих толчков. Вся моя усталость и боль были забыты, смыты водой и жаром самой лучшей в моей жизни ванны.
Потом я притворился, будто плыву. Кейт сидела, прислонившись к борту ванны и обнимая меня ногами а я прислонился к ней спиной и глубоко-глубоко вздохнул. Я достиг такого состояния, что не только не знал, как я его достиг, но меня это ничуть не заботило.
В конце концов, приятно знать, что я могу привлечь женщину не потому, что она хочет меня ограбить, сошла с ума или заколдована волшебным кольцом.
Потом мне вдруг пришло в голову, что надо как-то все о себе разузнать, не признаваясь, что я ничего не помню. Устроив затылок между грудей Кейт, я ленивым, усталым голосом попросил:
— Расскажи, как я завоевал этот замок.
Кейт помолчала и рассмеялась.
— Ты что, забыл?
— Конечно нет. Но мне хочется, чтобы ты рассказала. У тебя все выходит так, — я еще раз вздохнул, — героично.
— Ты хочешь, чтобы я спела песню?
«А есть такая песня? Похоже, что есть песни обо всем, что я сделал».
Но мне, мироначальнику, следовало бы об этом знать, так что я пожал плечами и произнес:
— Если ты сама хочешь. Я очень люблю слушать твой голос.
Уж хотя бы это была правда.
Кейт кашлянула, пропела несколько нот на пробу и начала: