Прошло несколько минут, а потом раздалось карканье — это вернулся Мордант. Может, это звучит бессердечно, но то, что он вообще вернулся, уже само по себе было хорошим знаком. Если бы наверху прятались лучники, они вполне могли бы попытаться сбить его стрелой, чтобы скрыть свое присутствие. Я протянул руку, и хролик послушно сел на нее.
— Ну? — спросил я, отлично осознавая, сколь невелика вероятность получить от Морданта подробный и обстоятельный доклад. Я полагался на свою способность понимать его настроение.
Если верить хролику, то, судя по его спокойному настрою, впереди никакой опасности не было. Я решил — будь там что-то, он бы каркал, или прыгал, или постарался бы еще как-нибудь привлечь к себе мое внимание. Если же дело обстояло не так, то значит, я вверял свою безопасность и безопасность своего помощника в руки — то есть в когти — глупого животного, которое не имело ни малейшего понятия о том, что мне нужно, и просто слетало позавтракать.
На миг старый Невпопад высунул голову, чтобы недвусмысленно сообщить: я рискую жизнью без всякой на то причины, и следует развернуться и бежать отсюда, пока еще есть такая возможность. Однако я не мог заставить себя это сделать. Называйте это спесью, если хотите, или излишней уверенностью в себе — как вам будет угодно. Даже гордостью — атрибутом роскоши, который я ранее никак не мог себе позволить. Совсем в небольшой степени я начал верить в то, что говорили люди вокруг меня. Я хорошо знал, что я не бог, но я был так близок к ним, как только возможно в этом мире.
— Едем, — сказал я коротко, и мы поехали дальше.
Мы вступили в долину, потом стали подниматься в ущелье, и поступь лошадей делалась все менее и менее уверенной. Скоро придется спешиться. Если продолжать ехать верхом, лошадь может упасть, а сломавшая ногу лошадь — все равно что мертвая, тогда придется возвращаться вдвоем на одной. Если пострадают обе, тогда пешком до Золотого города мы не скоро доберемся.
— Отсюда пойдем пешком, — сказал я Тому Парню.
Он, понятное дело, не стал спорить. Очень удобный солдат.
Мы спешились и привязали поводья к выступу скалы. Бикси рвалась вперед.
«Наверное, хочет поскорее встретиться со своим настоящим хозяином и посмотреть, как захлопнется поставленная на нас ловушка», — подумал я.
Мой посох был приторочен к седлу. Я больше не страдал от хромоты, но там, где мы собирались идти, он может стать хорошей помощью даже и для человека с двумя здоровыми ногами. Кроме того, сам по себе он был по-прежнему неплохим оружием. Поэтому я отвязал его и, взявшись покрепче, пустился в путь.
И мы начали карабкаться.
И карабкаться.
Солнце перевалило за полдень, а мы все медленно поднимались вверх. В какой-то момент Бикси вскрикнула, и я подумал: «Вот он — сигнал!». Но тут на нас кинулся огромный хищник — свирепая горная кошка. Бикси отпрыгнула назад. Хоть она и сама была злобной тварью, но все же испугалась зверя, атаковавшего нас. Однако Тот Парень действовал не раздумывая. Он выхватил меч и взмахнул им, пока кошка была еще в прыжке, и как только она приземлилась в десяти шагах справа от меня, ее голова откатилась шагов на двадцать влево.
Бикси всхлипывала от испуга. Она не могла встать — ее руки были по-прежнему связаны. Тот Парень наклонился, взял ее под локоть и поставил на ноги, действуя с неожиданной мягкостью.
И, к моему полному изумлению, он заговорил — впервые с тех пор, как я его знал. Он обращался к той, которую я когда-то считал безмозглой тварью, не понимающей человеческую речь.
— Не бойся, — сказал он.
Голос у него был удивительно тихий и нежный. Такой голос больше подошел бы поэту или исполнителю романтических баллад, а никак не воину. Наверное, поэтому он и молчал все время. Молчи, и все будут считать тебя грозным. Заговори, и над тобой могут посмеяться. Конечно, при таком раскладе лучше молчать.
Бикси посмотрела на него с изумлением. Лицо же Того Парня осталось бесстрастным, а в ее взгляде явно читалась благодарность.
— Хорошо, — только и ответила ему Бикси, и мне показалось, что не одну благодарность ощущала она… Но похоже, она сама боялась своих чувств. Мордант тем временем, не размениваясь на благодарности, уселся на отрубленную голову кошки и принялся выклевывать ей глаза, лакомясь таким жутковатым образом.
И мы продолжали свой путь вверх. Дорога оказалась трудной — ее никто не прокладывал, но пройти было можно. Если бы я по-прежнему хромал, мне пришлось бы нелегко, но теперь мои трудности были далеко в прошлом. Однако я начал беспокоиться о привязанных внизу лошадях. Они окажутся беспомощны, если какой-нибудь зверь, подобный атаковавшей нас кошке, нападет на них. Может так случиться, что нам и впрямь придется возвращаться пешком.
Тут я начал раздумывать: а что Беликоз сделал со своими лошадьми? Мне на ум приходили лишь два варианта. Он или спрятал их в какой-то пещере, или отпустил их. Он вполне мог так сделать — чтобы лошади выжили, а также чтобы сбить нас со следа. Впрочем, такая уловка к успеху не привела бы — ведь за ним по следу шла Бикси. Она-то искала его, а не лошадь, на которой он ехал.
Мое внимание привлекло и еще одно событие.
Камень в моей груди начал нагреваться.
Я вполне мог это терпеть, но жар был постоянный, ровный — словно камень требовал моего внимания. Он наполнял мою душу беспокойством, от которого я не мог отмахнуться. Камень… словно требовал от меня чего-то. Я не представлял, чего именно, но впервые начал ощущать, что камень не просто волшебный талисман, который дает неуязвимость и могущество тому, кто его носит. Я начал подозревать, что проклятый камешек имеет свою волю.
Пока я раздумывал над этим, камень жег все сильнее, а я понял, что мне делается страшно. Неужели ко мне приросло… какое-то живое существо? Со своими желаниями, совершенно неизвестными для меня? Тогда все, что я сделал, становится крайне сомнительным. Насколько это было делом моих рук? Насколько — делом камня? Все, что я говорил и совершал, имело для меня значение и смысл, но было ли это действительно так? Или же это внушил мне камень — для своих собственных целей?
Я отогнал эти мысли так же поспешно, как поспешно они пришли ко мне.
«Это просто драгоценный камень, вот и все. Ты сам принимаешь решения. Ты — бог, сошедший на землю. Не давай себя отвлечь или запутать. Ты — Невпопад Победа. Ты — выше всех!»
Такие мысли пронеслись в моей голове, успокоили тревоги, разрешили сомнения.
День начал клониться к вечеру. Становилось холоднее, и, хотя жжение в груди оставалось прежним, я все еще ощущал холод в душе. Но я не впадал ни в ужас, ни в сомнения, как это часто бывало в прошлом. Я только ощутил прилив гнева. Как личное оскорбление воспринял я то, что мне приходилось гоняться за Беликозом: почему он не сделал так, чтобы мне можно было спокойно его убить?
Но выбора у нас не было. Даже полагаясь на Бикси, мы не могли двигаться дальше — становилось слишком темно. Мы уже добрались до подножия самой горы Орлиное Гнездо и начали взбираться на нее. В темноте один неверный шаг может привести к долгому падению. Я не беспокоился о себе, но меня ничуть не радовала перспектива начинать восхождение опять с самого низа. А если упадет Тот Парень или даже Бикси, последствия и вовсе будут плачевными.
Мы разбили то, что можно назвать лагерем, под уступом скалы, дававшим небольшое укрытие. Я велел Тому Парню встать на дежурство, сам же решил поспать. Удивительно, но сон пришел ко мне легко. Но отдыха не принес. Может быть, из-за постоянного жжения в груди ночь оказалась наполнена странными снами, которые текли так, словно ехали верхом, сталкиваясь друг с другом и привнося в мои мысли страшное смятение. Перед моим внутренним оком мелькали образы, которых я не узнавал. И я видел…
Я видел…
Второй алмаз рядом с первым. Он парил передо мной в темноте, словно они оба были обращены ко мне, и в центре каждого пылал огонек, делая их похожими на глядящие на меня горящие глаза, и вдруг я тоже запылал внутри, и черные тени нападали на меня, тащили вниз, вниз, во тьму, падение казалось бесконечным, и я потянулся, отчаянно пытаясь прекратить падение, а кто-то схватил меня за запястье, потянул вверх, и я увидел леди Кейт, но она смеялась надо мной, насмехалась, и глаза ее превратились в два сверкающих алмаза, и вдруг мимо меня пролетел Беликоз, а с другой стороны — Шейри, они падали и падали, взявшись за руки, словно танцуя, медленно опускались по спирали вниз и кричали мне: «Мы тебя предупреждали, не говори, что ты ничего не знал, траля-ля, тра-ля-ля», — и тут леди Кейт опять засмеялась и сказала: «Вот чего она хотела!» — и отпустила мою руку, и я, отчаянно замахав руками, стал падать, падать…