— При сложившихся обстоятельствах помпезностью мы можем пожертвовать, — с сарказмом возразил Юстус — Принцесса соизволила поступиться…
— Опять? Только и делает что поступается, — буркнул король, и все рыцари, напряженно прислушивавшиеся к этой беседе, так и покатились со смеху.
Королева осуждающе покосилась на супруга. Уголки его губ тронула легкая улыбка.
— Невпопад, — нежно произнесла принцесса и сошла с помоста, на котором стояли оба трона и ее кресло. Подойдя ко мне, она взяла меня за руку. Я закусил губу, но руку у нее не отнял. — Невпопад, все получится отлично, не переживай! Вся эта суета, ликующие толпы, праздничный банкет, салют и фейерверк для меня ровно ничего не значат. Обойдемся мы одним венчанием. Мне только ты нужен, а остальное безразлично.
— А кроме того, — подхватила Беатрис, — зачем нам звать гостей из других королевств, когда мы можем великолепно без них обойтись, отпраздновать столь светлое и радостное событие в узком семейном кругу. Ведь все мы здесь, — и она величественным жестом обвела зал, — одна большая семья, не так ли?
«О праведные боги!»
— Итак, сэр рыцарь, — Юстус хлопнул в ладоши, совсем как цирковой наездник перед очередным трюком, — архидиакон ждет в соседнем помещении. Я его сейчас приглашу сюда, и он проведет церемонию, по завершении которой объявит вас и ее высочество мужем и…
— Не могу! — выпалил я.
Слова слетели у меня с языка, как тяжелые камни. Казалось, они упали на мраморный пол с громким стуком и покатились в стороны… Но я сказал чистую правду! Не мог я на такое пойти!
Хотя внутренний голос и вопил что было мочи: «Заткнись! Немедленно дай согласие стать ее супругом! Плевать, что она тебе сестра! Да будь принцесса хоть даже и матерью твоей, закрой на это глаза! Слышишь, идиот?! Кому говорят?! Женись на этой сучонке и станешь королем!»
Я ничего не прибавил к сказанному.
Наступившую тишину нарушил Юстус, который изрек ледяным тоном:
— Невпопад, вам не хуже меня должно быть известно, что для рыцаря не существует слов «не могу»!
— Кроме как если рыцарю вдруг занеможется, — пропищал шут. — Или когда он не может себе что-то позволить. Что-нибудь этакое… недостойное звания… Мало ли…
— Умолкни наконец! — рявкнул король. Я прежде никогда не слыхал, чтобы его величество к кому-то обращался с таким гневом. Поднявшись с трона, он обратился ко мне: — Невпопад! Я многим тебе обязан, но и ты мне должен быть благодарен. За то хотя бы, что я не казнил тебя, как сделали бы на моем месте, многие из ныне здравствующих и почивших в бозе королей. Я же решил закрыть глаза на твои вольности… в отношении принцессы. Не советую тебе и дальше испытывать мое терпение. Это может весьма плачевно для тебя закончиться…
— Нисколько… в этом не сомневаюсь, — выдохнул я и взглянул на гобелен. И мне почудилось, что изображенный на нем герой, летящий верхом на фениксе — Тэсит, вне всякого сомнения, — ухмыляясь, сделал непристойный жест.
Энтипи вперила в меня непонимающий, трогательно-растерянный взор.
— Невпопад?..
Казалось, ее глазами на меня смотрела моя собственная душа. Да нет же, никакая она мне не кузина. Не дальняя родственница. С каждым мгновением я все тверже в этом убеждался. И повторил сдавленным шепотом:
— Я… не могу…
— Да как… ты… смеешь. — Никогда прежде его величество не позволял себе так явно выказывать свое раздражение, да нет, какое там — дикую ярость, которая его душила. Он застыл на месте, не пытаясь ко мне приблизиться, только кулаки сжал так, что аж костяшки побелели. Вероятно, понимал, что, стоит ему очутиться со мной рядом, и он не сможет удержаться, чтобы не задушить меня голыми руками. Я, поверьте, только приветствовал бы такую развязку. — Как ты смеешь вести себя подобным образом по отношению к принцессе? Ко всем нам?!
Энтипи попятилась от меня. Она покачивала головой, все еще не веря, что я мог вот так запросто от нее отказаться. Король сошел с помоста, но ко мне по-прежнему не приближался. Его аж трясло от гнева.
— Я тебя возвысил! Я так тебе доверял! Что же тебя не устраивает в моей дочери, доблестный сэр рыцарь?! Может, она для тебя недостаточно родовита, а, ублюдок, деревенщина?! Или не так хороша, как те шлюхи, с которыми ты якшался до того, как заявился в столицу?
Мне ни в коем случае нельзя было терять контроль над собой, уподобляясь его величеству. Это было бы недопустимо глупо и очень для меня опасно. Но, как вы догадываетесь, я закусил удила и перестал внимать доводам рассудка. И твердо произнес:
— Они по крайней мере были честными шлюхами.