Энтипи долго смотрела на меня задумчивым и загадочным взглядом, а потом мягко произнесла:
— Невпопад, должна признать, у тебя вдруг появилось новое качество, которое прежде тебе вовсе не было присуще.
— Героизм? — подсказал я, проглотив комок в горле.
— Нет. Занудство.
Она запахнулась в плащ, набросила на голову капюшон, почти скрывший лицо, повернулась и пошла прочь от меня. И горестно всхлипнула, подавляя рыдание. Или мне это только почудилось?
Я не мешкая тронулся в путь. Старался шагать как можно проворней, чтобы быстрей убраться на безопасное расстояние от крепости. Но, взойдя на небольшой пригорок, не удержался от того, чтобы не бросить прощальный взгляд на те места, где был так несчастен, и так счастлив, и так юн… В одном из высоких окон я разглядел чью-то неподвижную фигуру. Энтипи. Конечно, это она. На подоконнике стояла зажженная свеча. У меня болезненно сжалось сердце. Она для меня решила оставить свечу в окне. При мысли об этом я чуть было не повернул назад. Но тут она задула огонек, и ее окно превратилось в один из множества темных прямоугольников на фасаде крепости.
Вскоре я был уже у ворот города. При подходе к высокой стене, огораживавшей Истерию, я надвинул капюшон своего плаща на самые глаза и постарался спрятать в широких складках посох, чтобы стражники меня не узнали. Ворота были открыты, и воины не обратили на меня ни малейшего внимания. Возможно, сразу определили во мне личность, не заслуживающую их интереса. Но, быть может, Одклей и их тоже подкупил, чтобы они меня выпустили наружу. Как бы там ни было, я вышел сквозь ворота и быстро зашагал прочь от столицы. Шел без отдыха, пока она не осталась далеко позади. Сперва по главной дороге, потом по узкой проселочной, с которой свернул на едва заметную в темноте тропинку, петлявшую между холмов.
Я совсем выбился из сил, но продолжал шагать, опасаясь погони и стремясь сбить ее со следа. Перед самым рассветом, почти обессилев, я решил, что безопаснее всего будет пробираться в глубь страны не дорогами и даже не тропинками, а лесом. И хотя там также изобиловали опасности, риска для меня под его гостеприимной сенью все же было меньше, чем на открытых пространствах, где из-за каждого холма мог внезапно появиться отряд воинов, посланных на поимку преступника, который сбежал из темницы.
«Меня навряд ли хватятся раньше полудня, — рассуждал я. — Ведь в этот час узникам обычно приносили пищу. А к этому времени я успею уже так запутать следы, что меня и лесные духи не отыщут».
Но все же мешкать, тратя время на длительный отдых, было нельзя. Я свернул в лес. И побрел по нему, собрав последние силы, и остановился на короткий привал, лишь когда миновал густые заросли, перебрался через быстрый ручеек и спустился с пригорка в небольшую ложбину.
Усевшись на гладкий камень, я привалился спиной к стволу дерева и с наслаждением вытянул ноги. Вокруг стояла удивительная тишина, лишь где-то вдалеке в зарослях щебетали птицы.
Я решил подвести итоги недолгого моего пребывания при дворе. Итак, мне удалось отыскать своего отца, отравить существование своим врагам, пусть и ненадолго, отомстить Астел, выяснить, хотя и не наверняка, кто был убийцей Маделайн, пережить несколько любовных приключений, которые хотя и закончились трагически, но доставили мне немало приятных минут, я пару ночей спал в роскошной постели под теплым одеялом, а главное, раздобыл значительную сумму денег и немало золотых побрякушек. Последнее обстоятельство больше всего меня вдохновляло. Богатства были при мне — в поясной сумке и в посохе…
Я расстегнул пряжку на одном из карманов. И глазам своим не поверил. Открыл второй. Та же история. В обоих вместо монет и драгоценностей оказалась речная галька! И еще записка. Я развернул ее трясущимися пальцами и прочитал.
«Где, по-твоему, я мог взять деньги на подкуп стражников, чтобы вызволить тебя? А то, что осталось, разумеется, теперь у меня в кармане. Я ведь здорово рисковал и заслужил за это плату. Удачи тебе, сынок. Твой в веселии и смехе, Одклей».
Я поспешно отвинтил один из концов посоха. Из секретного отделения мне на ладонь высыпались монеты. Все были в целости. Вот только отчеканили их в Приграничном царстве, и здесь, в Истерии, они не имели хождения.