27
Мы все четверо окаменели от ужаса.
– Приветствую вас. Я – король Меандр, известный также как Безудельный король и король-скиталец. Но, впрочем, обойдёмся без церемоний. Можете обращаться ко мне просто – Меандр. С меня этого будет вполне довольно.
Он всех нас по очереди оглядел и стал на каждого направлять остриё своего меча. Замечу, кстати, что тяжёлый и длинный двуручный меч он держал в одной руке легко, как пушинку.
«Ну и силища у этого короля Безумца», – мелькнуло у меня в голове.
– Итак, – сказал он. – Кто из вас настоящий шут? – Остриё меча качнулось в сторону Одклея.
– Верно, сир. Это я, Одклей. Придворный шут. К вашим услугам.
Бедняга так и трясся от страха. Ещё бы, он не сомневался, что Безумец сейчас всех нас прикончит, начиная с него. Я, признаться, тоже сперва так подумал.
Но Меандр лишь небрежно ему кивнул, и остриё указало на Энтипи.
– А это... принцесса?
Она ничего ему не ответила. Смерила презрительным взглядом и надменно вскинула голову. Но тут, к немалому её удивлению, король-отец с мягким укором произнёс:
– К тебе обратился его величество Меандр, дитя моё. Пусть он властитель враждебной нам державы, ты тем не менее должна ответить ему подобающим образом.
Тогда принцесса смачно плюнула в Меандра. Плевок угодил на голенище его сапога.
«Вот и всё, теперь мы уж точно покойники», – подумал я и зажмурился от ужаса.
Но Меандр, представьте себе, в ответ на эту выходку девчонки громко расхохотался.
– Многие, – весело произнёс он, – позволили бы себе усомниться в том, что данный ответ её высочества является подобающим. И ещё чего доброго обиделись бы. Я же могу только одно на это сказать: молодец, принцесса. – Помолчав, он с едва сдерживаемым гневом прибавил: – Но попробуйте ещё разок это повторить, и ваша шея затоскует по хорошенькой головке.
Энтипи, не раздумывая, вытянула губы, чтобы снова в него плюнуть, и я поспешно зажал ей рот ладонью, по которой тотчас же потекла струйка слюны. Не помню, чтобы я когда-нибудь так порадовался тому, что не позабыл надеть перчатки.
– А ты, выходит, всё же Невпопад? – И Безудельный король так и прыснул со смеху. – Увы, бедняга Кореолис! Умереть, не отомстив своему обидчику... и вдобавок зная, что ты прав, а все, кто против тебя ополчился, заблуждаются... печальная участь. Тебе же, юноша, здорово повезло, что всё так обернулось. Ведь в подтверждение твоего вранья была дана даже страшная колдовская клятва. Просто уму непостижимо, как ты сумел этого добиться? Чем ты её так пронял, если не секрет?
– Не знаю, – честно ответил я.
– Её? – Энтипи сердито покосилась на меня, надув губы.
– Что бы это ни было, извлеки из происшедшего урок, юноша, умей и в дальнейшем пользоваться своей властью над этой особой и ей подобными. А если снова встретишь ту плетельщицу, нашу с тобой общую знакомую, в этой ли жизни или, быть может, в следующей, передай ей от меня поклон и наилучшие пожелания.
– Ей? – снова забеспокоилась Энтипи.
– Молчите, – прошипел я сквозь зубы.
Но Меандр уже переключил внимание на Рунсибела. Направив меч в сторону нашего монарха, он с небрежным кивком констатировал:
– А вы – Рунсибел Сильный.
– К вашим услугам, Меандр Безумный, – любезно произнёс наш король, ответив на поклон. На меч он даже не взглянул, а смотрел не отрываясь прямо в глаза Меандру. Интересно, что он там такое увидел?
– Большая честь для меня.
– Я польщён.
– Так это была ваша идея?
– Мой ответ будет зависеть от того, как вы намерены поступить с автором нашего плана, – глубокомысленно изрёк Рунсибел. – Если его ждёт смерть, то я отвечу: да, это я всё придумал.
Меандр, помолчав, повернулся ко мне:
– Затея недурна. Очень даже умно, Невпопад. Поздравляю.
Он так убеждённо это произнёс, что у меня просто язык не повернулся отрицать своё авторство. И я сказал, мысленно прощаясь с жизнью:
– Благодарю вас, сир. Лично мне эта схема с самого начала казалась почти невыполнимой. Вы мне льстите.
– О нет! – Меандр покачал головой. – Ты умеешь мыслить нетрадиционно, оригинально, твоё воображение не знает границ, Невпопад. Это может тебя далеко завести...
– Но только в том случае, – с робкой надеждой произнёс я, – если вы меня не собираетесь сию минуту убить.
Меандр протяжно вздохнул:
– Похоже, все просто помешались на убийствах. Только о них и говорят. Неужто нет других тем для бесед? Или, по-вашему, мир только этим и живёт? Убийствами?
– Хотелось бы надеяться, что это не так, – поспешно проговорил Рунсибел. – Я полагаю, что в душах людских должны преобладать иные, более достойные побуждения и светлые, утончённые чувства. И что красота, любовь и нежность – главные основы нашей жизни.
Я переводил взгляд с одного монарха на другого. Просто ушам своим не верил – так мирно они беседовали. Но где же скрывались скитальцы Меандра? Ведь наверняка они вернулись вместе с ним и хоронятся поблизости. Оглядевшись, я, к величайшему своему изумлению, не увидел на снегу следов множества ног. Только одна цепочка – отпечатки подошв сапог Безумного короля – вела от леса к форту. Я не знал, что и подумать...
– Утончённые чувства? – задумчиво переспросил между тем Меандр и вперил в меня свой тяжёлый, потухший взор. – Любовь и нежность? Наверняка что-то подобное питала к тебе колдунья-плетельщица. Что скажешь, Невпопад? Ведь она из любви к тебе произнесла ложную клятву?
Энтипи всё заметней нервничала, слыша из уст короля-скитальца новые намёки на некую молодую особу, которая была ко мне неравнодушна. Надо было как-то выкручиваться из неловкого положения, в которое его величество меня поставил. Пожав плечами, я предположил:
– Скорей, она просто чувствовала себя обязанной мне. Я ведь когда-то спас ей жизнь. Крестьяне хотели сжечь её на костре.
Меандр покачал головой:
– Плетельщики никогда и никому не воздают добром за добро. Кроме своих собратьев по ремеслу. Считают, что простые смертные вроде нас с вами, – тут он мрачно усмехнулся, – и так все поголовно им обязаны. Таким образом, этим колдунам, выходит, свойственно себя переоценивать, как и всем прочим. Не исключая и тебя, юный оруженосец. Я не имею в виду данную ситуацию. Плетельщица явно от тебя без ума, что уж тут говорить... Представь, я тоже был когда-то молод...
– Ваше величество, при всём моём к вам...
Но Безумный король меня не слушал. Судя по выражению, которое появилось на его обезображенном шрамами лице, он мысленно перенёсся в далёкое-далёкое время, в места, отстоявшие от форта Терракота на многие тысячи миль.
– Хотите, я вас попотчую одной историей? Которая... которую я слыхал во времена моей молодости.
Энтипи, повернувшись ко мне, сердито приказала:
– Оруженосец! Немедленно подайте мне ваш меч! Я брошусь грудью на его остриё, чтобы быстрей покончить с этой пыткой!
– Помолчи, Энтипи, – сердито произнёс Рунсибел.
– Однажды давным-давно...
– Милосердные боги! – простонала Энтипи, но суровый взгляд отца заставил её умолкнуть.
– ... жил-был король, – продолжил Меандр. – Не самый мудрый из всех земных властителей и не самый храбрый из них. Зато самый хладнокровный, ведь он владел самым холодным королевством на планете. В его земли, скованные снегом и льдом, никогда не заглядывало солнце, оно попросту не знало туда дороги.
В самом сердце Холодных земель, принадлежавших нашему королю, стоял огромный Ледяной дворец. Король жил в нём со своими приближёнными. Он был безучастен ко всему, что его окружало, никогда не улыбался, никогда не хмурился, никогда не проявлял интереса ни к чему на свете. По целым дням сидел он на своём ледяном троне, застыв в неподвижности, как статуя, высеченная из льда, и глядел в пустоту остановившимся взором. Придворные, проходя мимо, ускоряли шаги и поглядывали на него с испугом, не зная, жив ли он ещё или уже умер, замёрзнув насмерть. Даже дыхание короля не превращалось в пар в студёном воздухе дворца, вот какими холодными были его могучее сердце и всё его тело. Лишь изредка, если ему случалось моргнуть, приближённые осторожно кивали друг другу, заметив движение его заиндевелых ресниц, единственное свидетельство того, что земное существование короля продолжалось. В некоторых кругах его иначе и не называли, кроме как Старый Дедушка Холод или просто Дедушка Хол, хотя король был вовсе не стар. Вперив свой взгляд в пустоту, Старый Дедушка Хол тщетно пытался хоть что-нибудь там увидеть. Он понимал, что в жизни ему чего-то недостаёт, но никак не мог решить, чего именно.