– Я всё прекрасно слышал, – невозмутимо произнёс Тэсит. – И от души тебя прощаю.
Он грациозно поклонился Астел, почтительно дотронулся ладонью до мёртвой, остывающей руки моей матери, словно желая ей счастливого пути, повернулся и вышел из комнаты.
– Мне твоё прощение без надобности, как и дружба твоя! – крикнул я ему вслед. Сомневаюсь, чтобы он меня услыхал: Тэсит ходил на удивление быстро и легко. Впрочем, даже если мои прощальные слова и долетели до него, это уже ничего не меняло.
Итак, с ним было покончено. Я себя освободил от него. И как раз вовремя: я уже научился от него всему, чему только было можно, и теперь в нём нисколько не нуждался. Больше всего мне претила мысль о том, что, останься я с ним, и он, чего доброго, втравил бы меня в авантюру, которая могла мне стоить жизни. И всё ради одного только пустого бахвальства. Маделайн ведь уже не смогла бы оценить этой жертвы.
– Покойница того заслуживает, – назидательно пробормотал бы Тэсит над моим хладным телом. Это вполне в его духе. Но сама-то Маделайн наверняка не согласилась бы с этим! Она теперь выше земных понятий о справедливом возмездии и заслуженных жертвах.
– Возмездие. За неё следует отомстить, – сказала Астел, словно прочитав мои мысли. Она вытянула в мою сторону дрожащий указательный палец. – Этим тебе придётся заняться. Ты её сын. Она в тебя так верила!
Я взглянул на контуры мёртвого тела Маделайн, которые отчётливо вырисовывались под простынёй, и вспомнил её бесконечные разговоры о моей судьбе и о великих делах, которые мне предначертаны. Потом взгляд мой переместился на собственное моё отражение в зеркале, висевшем на стене. На меня смотрел невысокий юноша с неплохо развитой мускулатурой верхней части тела, хромоногий и в целом весьма невзрачный, опирающийся на тяжёлый деревянный посох.
– Очень глупо с её стороны, – пробормотал я. Реакция Астел оказалась молниеносной. Я и глазом не успел моргнуть, как её ладонь с силой отпечаталась на моей щеке.
Мне трудно описать, в какую невероятную ярость ввергли её мои слова.
– Ах ты, чёртов урод! – завизжала она. – Я тебя подхватила на руки, стоило только материнской утробе тебя исторгнуть! Я своими глазами видела, как ты укусил Строкера за горло! Твоя мать торговала своим телом, чтобы оплатить твой кров и стол, и чем ты её за это отблагодарил? Она от тебя ни разу доброго слова не услыхала, ты, дрянь этакая, пальцем не шевельнул, чтобы заработать хоть грош и облегчить её тяжкую ношу!
– Я... старался как мог... время от времени. – Голос мой звучал неуверенно. Да и что я мог сказать в своё оправдание? Упрёк Астел был более чем справедлив. Моя щека горела от удара, но я не поддался желанию потереть её ладонью, чтобы эта фурия не слишком-то радовалась, причинив мне боль.
– Ничего подобного! Ты только и знал, что ошивался бог весть где с Тэситом и поглядывал на свою мать свысока с тех самых пор, как узнал, чем она зарабатывает на хлеб тебе и себе! – возмутилась Астел.
– Неправда это! – Я старался придать своим словам как можно больше убедительности. Вспомнил о монетке, которую когда-то давно сунул в ладонь спящей Маделайн. Но делиться этим воспоминанием с Астел мне вовсе не хотелось. Она вряд ли бы меня поняла. Скорей всего, высмеяла бы, и только. Поэтому я ещё более настойчиво повторил: – Неправда! Я всё это время зарабатывал и копил деньги. Золотой к золотому. И у меня их теперь много! В надёжном месте. Я собирался отдать их Маделайн, да не успел.
А вот это уже была чистейшей воды ложь, потому как я и в мыслях подобного никогда не держал! Не собирался с ней делиться ни единым совереном. Но насколько мне за минуту до этого хотелось во что бы то ни стало разозлить и обидеть Тэсита, настолько же теперь я жаждал уесть эту Астел, которая смотрела на меня с таким нескрываемым презрением.
Но она лишь недоверчиво покачала головой.
– По-моему, ты давно перестал отличать правду от вранья.
– Много ты знаешь, Астел, – вознегодовал я, решительно переходя от обороны к наступлению. – Сама сказала, что помнишь, как я родился на свет, но за всё время, что мы с тобой живём под одной крышей, за всю мою жизнь ты ни разу не попыталась меня понять!
– Одно могу сказать, – Астел презрительно поджала губы, – Тэсит, тот хоть по крайней мере чувствует разницу между добром и злом. Он не чета тебе! Вот потому-то ты и обошёлся с ним как последний предатель! – И она указала рукой на дверь, сквозь которую он ещё так недавно вышел. – Уж про него я точно знаю, что у него сердце на положенном месте. А у тебя оно есть, Невпопад? Можешь ответить, где?!
– Оно у меня надёжно спрятано от таких, как ты!
Во всё время этой перепалки мы с ней делали маленькие шажки навстречу друг другу, пока не столкнулись буквально нос к носу. Тела наши трепетали от ярости.
– Очень мне нужно разыскивать твоё сердце! – хрипло выкрикнула она. – Там ведь и взглянуть-то не на что! Слыханное ли дело, мать лежит убитая, а он не мог придумать ничего лучшего в отместку за это, как ринуться на поиски беззащитной женщины, чтобы её прикончить!
– А чего бы ты от меня хотела, Астел? Чтобы я разыскал этого проклятого великана и вызвал его на бой, из которого мне нипочём не выйти живым? По-твоему, Маделайн от этого станет легче на том свете?!
– Трус, вот ты кто!
– Я реалист! И если реальный взгляд на вещи делает меня в твоих глазах трусом, плевать! Кого могут заботить твои суждения?!
– Да тебя, кого же ещё! – И с этими словами она пихнула меня ладонью в грудь с такой силой, что я еле устоял на ногах. Едва обретя равновесие, я ответил ей тем же. Она попыталась повторить свой манёвр, и я ухватил её за руки и крепко их сжал. В этот момент удар грома сотряс весь трактир. Мне на миг почудилось, что стихия бушует совсем рядом, здесь, в комнате. – Ты не способен ни на какие искренние чувства, – долетел до меня голос Астел сквозь громовые раскаты. – Тебе плевать на всех, кроме тебя самого... Нет в тебе любви... нет ни...
Она находилась в столь соблазнительной близости от меня, что я вдруг взял да и впился в её губы долгим поцелуем. Я так резко к ней склонился, что наши головы пребольно стукнулись одна о другую. Мне снова захотелось потереть ушибленное место, и я опять от этого удержался. Астел была почти вдвое старше меня, но всё ещё оставалась чертовски привлекательной. Она попыталась отстраниться от меня, но не тут-то было! Я чувствовал, как в глубине моего существа рождается нечто властное, требующее немедленного разрешения. Снаружи неистовствовали дождь и ветер. Астел вонзила зубы в мою нижнюю губу. Я ощутил во рту солоноватый вкус крови и отпрянул назад. Она смотрела на меня с торжеством, помимо которого я, однако, безошибочно уловил в её взгляде нечто, заставившее меня тотчас же снова привлечь её к себе. Я опять приник к её губам в ещё более страстном поцелуе. Как я и ожидал, Астел почти перестала сопротивляться. А когда я увлёк её на пол, она и думать забыла о том, чтобы мне противиться.
Так я впервые познал женщину – в пяти футах от мёртвого тела моей матери, укрытого простынёй. Такое соседство вряд ли можно было назвать уместным, но теперь, мысленно возвращаясь к этому эпизоду своей жизни, я нахожу его весьма символичным.
7
Несколько минут, пока наши тела ещё хранили жар после бурных любовных утех, мы лежали, тесно прижавшись друг к другу.
– Это было... так неожиданно... – хрипло сказал я.
– Жизнь полна сюрпризов, – отозвалась Астел. Слегка отстранившись от меня, она перебирала пальцами завитки волос у меня на груди. – Знаешь, чего тебе, по-моему, не хватает, Невпопад?
– Ты будешь перечислять мои недостатки по алфавиту или по степени их важности, от большего к меньшему?
Она улыбнулась. Мои слова ей показались забавными.
– Мне кажется, тебе недоставало уверенности в себе. Которая появляется только после того, как мальчик, юноша превратится в мужчину. Понимаешь? Станет мужчиной в полном смысле слова.
– Ты об этом?.. Ну а как же монахи, которые соблюдают обет безбрачия? Ты, поди, не хуже меня знаешь, большинству из них уверенности в себе хватает с избытком.
Астел скорчила пренебрежительную гримаску.